Тебя я знаю вдоль и поперек.
Ты мог
Моим бы стать, пожалуй, близнецом.
В мой дом
Войдешь и тоже знаешь, что да как, –
Мой враг.
Тебя я знаю вдоль и поперек.
Исток
Вражды потерян в изначальной тьме.
Ты мне
Роднее брата, ближе, чем свояк, –
Мои враг.
Тебя я знаю вдоль и поперек.
Жесток
От прадедов завещанный закон.
Но он
С тобою навсегда нас вместе спряг,
Мой враг.
Тебя я знаю вдоль и поперек.
Итог -
С такой враждой не надо и любви...
Живи
Сто лет. Удач тебе и благ,
Мой враг.

Мария Семенова, «Враг»

                                                                Кошмар

Ночь. Летняя, душная. Непроглядная темнота вокруг... только ее то и дело вспарывали изумрудно-зеленые вспышки. Страх сжимал сердце когтистой лапой. На земле лежали тела самых близких ей людей. Мертвая Джинни. Мертвые родители. Мертвый Гарри. Мертвый Рон... она всхлипнула и прижала руку ко рту, пытаясь сдержать крик. Тот, кто убил их, скоро придет за ней... Надо бежать. Бежать, что есть сил…
И она бежала… Бежала по темной пещере. Нет, это туннель. Длинный, бесконечный туннель. За ней идут… «Он» скоро будет рядом!.. Спрятаться... ей необходимо спрятаться...
Туман. Липкий, густой туман, в котором видишь не дальше вытянутой руки. Он окутывал ее покрывалом, сковывая ее движения, заставляя задыхаться. Она бежала, не разбирая дороги, металась в поисках укрытия от того, кто шел за ней по пятам – она не видела его лица, не знала, кто это, но он вызывал у нее животный ужас. Серо-желтое марево уплотнялось, с силой сжимало горло, не давая вздохнуть...
Это были змеи… Сотни змей… Они окружили ее со всех сторон, ползали вокруг нее, обвивали, касались своими холодными гладкими телами. Мягкое шипение наполняло воздух… Они шипели и смеялись ей в лицо. Или это был чей-то голос, похожий на змеиное шипение?..
– Беги, Гермиона. Беги, пока можешь...

Гермиона проснулась и долго лежала с закрытыми глазами, пытаясь вспомнить, что ей сегодня снилось. Кажется, это был кошмар. Почему-то она не могла сказать точно, хотя обычно до мелочей запоминала свои сны.
Впрочем, едва открыв глаза, Гермиона тут же забыла об этом. Плохие сны не заслуживали внимания. По крайней мере, не тогда, когда на прикроватной тумбочке ее ожидало совершенно потрясающее пособие по Защите От Темных Искусств, которое ей прислали вчера. С комментариями! Приложениями! И – о-о-о-о! – еще ни разу не читанное!
Вспомнив о столь восхитительном даре судьбы, девушка села на кровати. И первым же делом с несколько хищной улыбкой Гермиона Грейнджер вцепилась в ценную книгу. Не отрывая глаз от страницы, она направилась в ванную. Многолетний опыт, а также знакомство с расположением комнат в доме позволили ей добраться до нужного места, не сталкиваясь с углами и стенами. Ну, почти. Однако пары новоприобретенных синяков оказалось явно недостаточно, чтобы отвлечь лучшую ученицу Хогвартса от чтения.
Утренний туалет вызвал некоторые затруднения практического плана. Зубы можно было прекрасно чистить одной рукой, в то время как вторая удерживала перед глазами книгу. Но вот когда дело дошло до умывания… После пятнадцати минут переминания с ноги на ногу в тесном пространстве ванной комнаты Гермиона дочитала до конца первую главу и со вздохом сожаления отложила в сторону труд знаменитого мага прошлых веков. Впрочем, только на те несколько секунд, которые понадобились, чтобы плеснуть в лицо теплой водой и тут же вернуться к чтению.
Следующим на повестке дня было одевание. Сложный процесс. Гермиона одевалась на ощупь, извиваясь всем телом, но при этом взгляд ее был сфокусирован на странице книги, которая лежала на кровати перед девушкой. Будь она в школе, все было бы куда легче: нацепить джинсы и водолазку гораздо сложнее, чем просторную школьную робу, даже обращая внимание на то, что ты делаешь.
– Гермиона, иди завтракать! А то можешь опоздать…
Опоздать? Куда опоздать?.. О, Цирцея и все ее свиньи…
КАК ОНА МОГЛА ЗАБЫТЬ?!!
Сегодня же она уезжает в Нору! Через час за ней должен приехать мистер Уизли и забрать ее!! А вещи до сих пор не собраны!..
Мгновенно бросив книгу, девушка вихрем пронеслась по комнате, вытаскивая из ящиков все, что планировала взять с собой. Пять минут спустя рядом с кроватью выросла внушительная гора вещей. Рывком вытянув чемодан из-под кровати, Гермиона быстро закинула туда школьные принадлежности, мантии, потом отправила следом за ними несколько книг для «легкого чтения». Задумчиво посмотрела на раскрытое пособие по Защите, по-прежнему лежавшее на ее кровати.
«Пожалуй, не буду его пока укладывать, – решила она. – Я вполне успею прочитать пару глав до того, как приедет отец Рона»
Кивнув своим мыслям, девушка спустилась вниз, где ее ждал завтрак.
– Доброе утро, мам, пап, – весело произнесла она, наливая себе сок.
Отец тепло улыбнулся ей и, отложив в сторону газету, которую читал, поинтересовался:
– Ну, как там твои экзамены? Результаты уже пришли?
– Том!.. – шикнула на него миссис Грейнджер – она знала, как нервничает Гермиона при любом напоминании об экзаменах.
Однако на этот раз девушка отнеслась к этому совершенно спокойно:
– Нет, но их должны прислать со дня на день. От них зависит, как будет проходить подготовка к выпускным экзаменам.
– Значит, тебе остались только выпускные экзамены?
– Ну, не совсем, конечно, в конце этого года тоже будут, но фактически да, теперь пойдет уже подготовка к П.А.У.К....
– Паук? – удивился он.
Гермиона рассмеялась.
– Не «паук», а П.А.У.К. – Превосходная Аттестация Уровня Колдовства.
– Ты уже совсем взрослая, Гермиона, – в голосе матери проскользнула тщательно скрываемая горечь. – Скоро окончишь школу...
– Только через два года, ма... – улыбнулась девушка и... осеклась на полуслове. Она вспомнила, что ей снилось.
Вспышки непростительного проклятья в ночном воздухе. Тела ее родителей, лежащие на земле. Змеи... Насмешливый мужской голос, преследовавший ее везде, куда бы она ни побежала...
– Спасибо, все было очень вкусно. Я пойду в комнату, – быстро сказала девушка, стараясь не смотреть на родителей.
– Но ведь ты почти ничего не съела! – удивленно и слегка встревожено заметила ее мама.
– Я уже наелась, – неубедительно произнесла Гермиона, безуспешно пытаясь вернуть на лицо беспечную улыбку. – К тому же я... я кое о чем забыла… то есть, я забыла кое-что уложить... надо сделать это сейчас, а то опять забуду...
С этими словами Гермиона убежала в свою комнату, якобы для того, чтобы закончить сборы.
«Все это ерунда, – успокаивала себя девушка. – Это не мог быть пророческий сон. Просто кошмар...».
Стремясь отвлечься от неприятных мыслей, Гермиона схватилась за пособие по ЗОТИ. Чтение, как обычно, помогло ей забыться. Она так увлеклась описанными в книге приемами заклинаний, что и думать забыла о своих страхах. С небес на землю ее вернул только голос матери:
– Гермиона, за тобой приехали!
Вздохнув, девушка запустила руку в один из ящиков письменного стола и, не глядя, вытащила оттуда первый попавшийся лист бумаги. Заложила им нужную страницу и захлопнула фолиант. Уложив книгу в чемодан, она быстро затянула ремни и потащила эту миниатюрную копию шкафа вниз.
«Мерлин, поскорее бы мне исполнилось семнадцать! – раздраженно подумала она, когда чемодан в очередной раз пребольно стукнул ее по ноге. – И можно было бы пользоваться волшебством без всяких глупых ограничений!.. Какой смысл в знаниях, которые нельзя использовать на практике?»
Мистер Уизли разговаривал о чем-то с ее отцом. Услышав последнюю его фразу насчет батареек, девушка едва заметно улыбнулась, поняв, что он рассказывал о своей страсти – коллекции магловских предметов. В отличие от миссис Уизли, она считала, что ничего плохого в этом нет. В конце концов, это ничем не хуже карточек шоколадных лягушек.
Завидев Гермиону, он приветливо улыбнулся и помахал рукой.
– Здравствуйте, мистер Уизли, – поздоровалась девушка, подходя ближе.
– Добрый день, Гермиона, добрый день. – Мистер Уизли, как всегда, был полон энергии. – Ты уже собралась? Отлично... – он взмахнул палочкой, и чемодан взмыл в воздух. – Ну что, пойдем?..
Попрощавшись с родителями, Гермиона направилась к камину вслед за ним. Ставшее уже привычным чувство бешеного вращения, и мгновение спустя она уже вылетела из камина в Норе, где ее ждали мистер Уизли и Рон.
– Рон, как я рада тебя видеть! – девушка порывисто обняла его.
У парня немного покраснели уши, и он пробормотал что-то вроде: «я тоже». Его отец с улыбкой наблюдал за ними.
– Ну, вот и добрались. Кстати, Молли уже поставила вторую кровать в комнате Джинни... – он взглянул на часы. – А мне пора на работу...
Мистер Уизли аппарировал, а Гермиона повернулась к Рону.
– Я очень соскучилась!..
Она посмотрела на широко улыбающегося друга и перед глазами опять встала картина из ее ночного кошмара...
Вспышки заклинаний, пролетающие мимо. Липкий туман. Чей-то ледяной смех. Мертвые родители. Мертвый Гарри. Мертвый Рон...
Гермиона вздрогнула и отпрянула назад.
– Ты чего? – немного обиженно произнес Рон.
– Я... нет, все в порядке, – она выдавила из себя улыбку. – Просто... а, не важно. Где Джинни?
– В своей комнате... Кстати, к нам приехала Флер! – крикнул он уже ей вдогонку.
Флер... Рон еще в начале лета написал ей, что француженка и его старший брат собираются пожениться. Гермиона недовольно поморщилась. Она терпеть не могла эту девушку за ее манерность и снобизм. Хотя, если кто и пострадает от ее характера, то это в первую очередь Билл...
– Гермиона!.. – нечто рыжеволосое и радостно визжащее повисло у нее на шее.
– Привет... Джинни, – с трудом переведя дыхание, ответила она. – Я тоже рада, что приехала в Нору.
– Без тебя тут был просто тихий ужас, – затараторила неугомонная девчонка, – Флюс ведет себя как...
– Кто? – недоуменно переспросила она.
– Ну, Флер, – отмахнулась Джиневра. – Она сует свой длинный французский нос во все щели и все время нудит, мол, «здесь ошень скучно», и все такое... Ну, а ты как провела каникулы?
– Нормально, – неопределенно ответила девушка, слегка оглушенная болтовней подруги.
Джинни внимательно посмотрела на нее.
– Какая-то ты странная, – заключила она. – Что-то случилось?.. Или Рон снова сморозил что-нибудь не то?..
– Да нет, что ты. Просто приснилась какая-то чушь сегодня, и никак не могу про нее забыть.
– Бывает. Ну ладно, ты располагайся, а я пойду – мама просила помочь ей с обедом. Но потом мы обязательно поболтаем, – рыжая хитро прищурилась, – и тебе будет уже не отвертеться от рассказа!..
– Обязательно, – заверила ее Гермиона, распаковывая собственный чемодан. Ей не терпелось поскорей продолжить чтение.
Наконец, оставшись одна, она открыла пособие. Из него вылетел листок бумаги – тот самый, который она вложила перед тем, как убрать книгу в чемодан. Машинально подхватив его, девушка заметила одну странность: это был не пергамент, а лист из обычного магловского блокнота, какими девушка не пользовалась уже больше пяти лет. Странно. Откуда бы ему взяться?..
Нахмурившись, она вложила листок обратно. Пусть пока будет вместо закладки, а потом, может, и пригодится...
Читать она закончила лишь поздно вечером, когда Джинни буквально силой вырвала у нее из рук книгу и потребовала подробного отчета о ее каникулах. Гермиона не очень-то хотела рассказывать об этом, однако настойчивая девчонка вытянула из нее все и даже немного больше.
– Значит, с Виктором вы только друзья, – немного задумчиво констатировала она, как только Гермиона замолчала.
– Да. Он очень милый, но...
– Но ты влюбилась в другого... – протянула Джинни.
– Не говори глупостей! – Гермиона раздраженно дернула плечом и отвернулась, чтобы подруга не заметила, как она покраснела.
– Точно-точно, влюбилась!.. – развеселилась та. – В кого, интересно. Я его знаю? В Дина? Может быть, в Колина Криви? Или в Невилла? Или… – Джинни прищурилась. – Неужто в Рона?!
Вспыхнувшие глаза Гермионы сказали ей обо всем лучше всяких слов.
– Подожди, – та не могла прийти в себя от изумления, – ты что, действительно влюбилась в него?! Я же просто пошутила...
Девушка тяжело вздохнула и посмотрела на плясавшие в камине языки огня. Их цвет неизменно ассоциировался у нее с шевелюрой Рона.
– Наверное, да, – призналась она. – Он хороший парень. Добрый и надежный.
– Нет, – ухмыльнулась Джиневра, – мой братец будет полным идиотом, если тебя упустит!
– Джинни! – с притворным возмущением воскликнула она, но тут же, не выдержав, расхохоталась...

Утром в их комнату ворвался взъерошенный Рон и, игнорируя возмущенные вопли девушек, сообщил им, что приехал Гарри.
– Как? – взвизгнула Гермиона, мгновенно забывая о возмущении. – Когда?!
– Сегодня ночью, мне мама только сейчас сказала!.. Он сейчас спит в комнате близнецов.
Джинни и Гермиона побили все рекорды по скорости одевания, так что уже через несколько минут все трое уже стояли возле кровати Гарри. Рон разбудил его подзатыльником, за что получил укоряющий взгляд сестры и возмущенный возглас Гермионы. Но в этот момент Гарри открыл глаза, и Гермионе стало не до нотаций. Правда, поговорить нормально они не успели: в комнату вошла Флер с подносом, а следом за ней – крайне недовольная миссис Уизли. Флюс тут же кинулась к Гарри и, расцеловав его, принялась щебетать о своей свадьбе с Биллом. Миссис Уизли, Джинни и Гермиона старались не смотреть друг на друга. Рон же... Гермионе очень хотелось посоветовать ему подобрать слюни, ибо эта красотка выходит замуж за его брата.
«В конце концов, Рон всего лишь мой друг, – твердила про себя девушка, уставившись на носки своих туфель. – И ничего он мне не должен. Он может быть влюблен в кого угодно, даже в эту напыщенную французскую курицу...»
Как только Флер ушла, Джинни тут же отпустила парочку ядовитых комментариев. И Гермиона вдруг поняла, что готова подписаться под каждым ее словом.
Разговор незаметно перетек на Тонкс и смерть Сириуса. Гермиона заметила, что как только они коснулись этой темы, Гарри начал есть вдвое быстрее, пытаясь избежать участия в разговоре.
– Глупость какая! – произнес Рон в ответ на ее слова о том, что Тонкс чувствует свою вину за смерть крестного Гарри.
– Это чувство вины выжившего, – сказала Гермиона. – Я знаю, что Люпин пытался переубедить ее, но она все еще очень грустит. У нее даже возникли проблемы с метаморфозами!
– С метаморфозами?..
– Она не может изменять внешность, как раньше, – пояснила она. – Думаю, это потрясение или что-то вроде того сказалось на ее даре.
– Я даже не знал, что такое может случиться, – сказал Гарри.
– Я тоже, — ответила девушка, – но, полагаю, если человек на самом деле очень подавлен…
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула миссис Уизли, потребовавшая от Джиневры немедленно спуститься вниз, чтобы помочь ей на кухне.
– Она хочет, чтобы я пришла туда, только чтобы не оставаться наедине с Флюсом! – Возмущенно фыркнув, Джинни направилась к двери, отлично спародировав при этом походку Флер. – Вы тоже спускайтесь, – уходя, сказала она.
Гарри продолжил завтракать, а Гермиона рассматривала содержимое коробок Фреда и Джорджа, время от времени искоса поглядывая на него. Она беспокоилась за друга, отлично понимая, каково ему пришлось после смерти Сириуса, но в то же время не решалась об этом заговорить, чтобы не разбередить рану.
– Что это такое? – в конце концов спросила девушка, вытаскивая нечто, похожее на небольшую подзорную трубу.
– Не знаю, – ответил Рон, – но если Фред и Джордж это здесь оставили, значит, скорее всего, оно еще не готово для продажи, так что будь осторожнее.
Однако девушка решила разобраться с этим странным телескопом, попутно прислушиваясь к разговору друзей. Когда они заговорили о Перси, она вспомнила, что об этом говорил директор.
– Дамблдор сказал, что людям проще простить кого-то за то, что они ошибались, чем за правду, — произнесла Гермиона. — Я слышала, как он говорил это твоей маме, Рон.
– Очень заумно, как раз в духе Дамблдора, — буркнул тот.
Гермиона возвела очи горе. Конечно, Рон великолепный друг и отличный парень... но не понимать таких простых вещей!.. Девушка вновь повернулась к коробке с волшебными приколами близнецов, но следующие слова Гарри заставили ее забыть об этом:
– В этом году он будет заниматься со мной отдельно.
– И ты молчал! — воскликнул Рон.
– Я только что вспомнил, — честно признался Гарри. – Он мне вчера сказал, в вашем сарае для метел.
– С ума сойти — дополнительные занятия у Дамблдора! Хотел бы я знать, почему он?…
Рон внимательно посмотрел на Гермиону, и она поняла, что он думает о том же, о чем и она: о пророчестве, про которое писал «Ежедневный Пророк». Однако они не были уверены в том, что это не очередная «утка», поэтому говорить вслух ничего не стали.
– Я не знаю наверняка, почему он собирается заниматься со мной, но думаю, что это из-за пророчества.
Ни Рон, ни Гермиона не проронили ни слова.
– Ну, вы знаете, того самого, которое они пытались выкрасть в Министерстве.
– Тем не менее, никто не знает, о чем в нем говорилось, — быстро проговорила Гермиона.
– Хотя в «Пророке» писали… — начал было Рон, но она шикнула на него.
– «Пророк» все правильно пишет, – неожиданно сказал Гарри. – Разбившийся стеклянный шар был не единственной записью пророчества. Я слышал его полностью в кабинете Дамблдора. Это ему было сделано предсказание. По его словам, – Гарри набрал как можно больше воздуха, — похоже, что именно я должен покончить с Волдемортом… Во всяком случае, там говорится, что ни один из нас не сможет жить, пока жив другой.
Гермионе понадобилось несколько секунд, чтобы полностью осознать смысл его слов. Она боялась за друга, похоже, даже больше, чем он сам.
«Это несправедливо! Почему все неприятности выпадают на его долю?! Это просто какой-то злой рок...» – думала она, не зная, что сказать ему, чтобы ободрить.
Некоторое время все трое молча, не отрываясь, смотрели друг на друга, не решаясь нарушить установившуюся хрупкую тишину.
«Если бы я только могла помочь ему... Чтобы победить, нужно знать врага. А как раз знаний о Волдеморте у нас почти нет...»
Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Гермиона сжала в руке телескоп. Раздался оглушительный грохот, и что-то довольно сильно ударило ее по лицу. Откуда-то повалил густой черный дым.
– Гермиона! — закричали Гарри и Рон. Поднос с завтраком полетел на пол.
Кашляя, девушка помахала перед собой руками, разгоняя едкий дым. Как только к ней вернулась способность видеть, она поняла, что именно ее ударило: из конца подзорной трубы торчал крошечный кулачок на длинной пружине.
– Я сжала ее, и она… она меня стукнула! — задыхаясь, выговорила она.
– Не переживай, – сказал Рон, изо всех сил стараясь не засмеяться, – мама тебя вылечит, она здорово справляется с мелкими травмами.
– Очень смешно! – сердито ответила Гермиона, обидевшись на Рона за неуместное, по ее мнению, веселье, и вновь присела на кровать Гарри. – Знаешь, Гарри, после возвращения из Министерства мы все гадали… Разумеется, мы не хотели тебе ничего говорить, но судя по тому, что Люциус Малфой сказал о пророчестве — что оно касается тебя и Волдеморта – в общем, мы решили, что в нем наверняка что-то подобное… Гарри, – она пристально посмотрела на него и прошептала: – Тебе страшно?
– Уже не так, как раньше, – ответил Гарри. – Когда услышал его впервые, я испугался… Но теперь мне кажется, что я всегда знал, что в итоге мне придется столкнуться с ним лицом к лицу…
– Когда мы узнали, что Дамблдор лично отправился за тобой, мы думали, что он скажет или покажет тебе что-то, связанное с пророчеством, — воодушевленно сказал Рон. – И мы не ошиблись, верно? Он бы не стал заниматься с тобой, если бы считал, что ты безнадежен, не стал бы тратить свое время. Он наверняка считает, что у тебя есть все шансы!
Гермиона кивнула, соглашаясь с Роном. Она даже немного завидовала Гарри – ведь его будет учить сам Дамблдор. Девушка начала вслух гадать о том, какой именно раздел магии будет преподавать ему директор. Она заметила, что Гарри ее не слушал, однако не обиделась: в конце концов, это были просто мысли вслух. Однако когда она вспомнила о результатах экзаменов, тот ошеломил ее известием, что результаты должны прийти сегодня.
– Сегодня?! – взвизгнула Гермиона, не в силах справиться с волнением. – Сегодня? Почему же ты не… боже мой… ты должен был сказать… – она вскочила. – Я пойду, посмотрю, не было ли совы…
Она побежала на кухню, однако, к вящему ее разочарованию, почты еще не было. Зато там была миссис Уизли, увидев ее синяк, охнула и, всячески ругая Фреда и Джорджа, усадила ее на стул, поочередно пробуя различные заклинания из «Справочника Целителя», и Флер, которая посчитала дерущийся телескоп близнецов «очень забавной шуткой».
«Над тобой бы так «подшутили»!» – со злостью подумала Гермиона, ощущая неприятное покалывание от очередного заклинания.
На кухне появились Гарри с Роном. Отмахнувшись от утешений миссис Уизли, Гермиона встала и, не в силах справиться с волнением, начала ходить взад-вперед по кухне, вспоминая все ошибки, которые сделала.
– Гермиона, ты не могла бы помолчать? Ты не одна тут волнуешься! — прикрикнул на нее Рон. — А потом, когда получишь свои одиннадцать «великолепных» С.О.В…
Взвинченная до предела девушка едва не нарычала на своего лучшего друга. Флер начала что-то говорить об экзаменах в Бельстэке, и в этот момент Гермиона заметила летящих сов.
– По одной для каждого из нас, – с ужасом выдохнула она. – О нет, о нет… о нет… – она схватила Гарри и Рона за локти.
Совы летели прямо к Норе — три великолепных сипухи. Каждая из них принесла по большому квадратному конверту.
Гермиона дрожащими пальцами отцепила письмо с оценками и быстро пробежала глазами написанное. Единственное, что она сдала не на высший балл – это ЗОТИ. Рон и Гарри говорили что-то, а она по-прежнему не могла заставить себя отвести взгляд от пергамента. Нет, Гермиона была по-настоящему рада всем остальным оценкам. Но что-то обрывалось в груди при виде этого маленького черного «С». Защита От Темных Искусств… Единственный предмет, в котором она была уверена на сто процентов… Девушка готова была разрыдаться.
– Гермиона? – осторожно позвала Джинни, видя, что она не оборачивается. – Что у тебя?
– У меня… неплохо, – тихо ответила она.
– Ладно, хватит тебе, – Рон подошел и выхватил пергамент у нее из рук. – Ага… Десять «великолепно» и одно «сверх ожиданий» по Защите От Темных Искусств. – Он посмотрел на девушку изумленно, но с заметным раздражением: – Надеюсь, ты не расстроена?
Гермиона молча помотала головой, не желая объяснять этому рыжему чурбану, насколько важна была для нее именно эта оценка. Гарри рассмеялся.
– Все, теперь нас ждет П.А.У.К.! – ухмыльнулся Рон. – Мам, у нас случайно не осталось сосисок?
Девушка выдавила некое подобие улыбки...

Оставшееся время до конца каникул пролетело в один миг. Они прекрасно провели время в Норе. Каникулы не омрачала ни постоянная игра в квиддич, в которой они с Гарри чаще проигрывали – привыкшая все делать безупречно Гермиона ужасно злилась, хотя и не подавала виду, – ни даже инцидент на Дрянной Аллее, когда они выследили Малфоя у магазина Борджина и ее попытка что-нибудь узнать с треском провалилась. Гермиона и сама не могла точно сказать, почему она подчинилась импульсу и попыталась выяснить что-либо без всякой подготовки. Наверное, взыграл гриффиндорский авантюризм и отчаянное желание добыть хоть какую-то информацию, которая могла бы помочь Гарри.
Однако последняя неделя выдалась явно неудачной. Перед отъездом в Хогвартс Гарри успел капитально достать Гермиону своими бесконечными упоминаниями о Драко Малфое. Ей, после того случая в магазине, и вспоминать о нем не хотелось – она ненавидела упоминания о своих неудачах. А Гарри как будто не знал теперь других тем для разговора.
– Да, Гарри, я согласна, это подозрительно, – с легким раздражением сказала Гермиона в ответ на его очередную тираду, – но мы же пришли к выводу, что объяснений может быть тысяча.
Друзья сидели в комнате близнецов. Гермиона примостилась на подоконнике, поставив ноги на картонную коробку. Она читала «Перевод рун. Углубленный курс», и ей совершенно не хотелось отвлекаться на очередные разглагольствования по поводу слизеринского хорька.
– А как же его фразочка: «Не забудьте, этот надо беречь как зеницу ока?» – спросил Гарри в миллион первый раз. – Такое впечатление, что у Борджина есть пара к испорченной вещи, а Малфою нужны обе.
– Думаешь? – равнодушно пробормотал Рон, отколупывая грязь с рукоятки метлы.
– Думаю, – подтвердил Гарри. Ни Рон, ни Гермиона не ответили, и тогда он добавил: – Отец Малфоя в Азкабане. Вам не кажется, что Малфой хочет за него отомстить?
Рон поднял голову, изумленно моргая.
– Малфой? Отомстить? Но как?
– О том я и говорю – не знаю! – в отчаянии воскликнул Гарри. – Но он явно что-то затеял, и, по-моему, к этому надо отнестись серьезно. Его отец – Упивающийся Смертью и…
Гарри осекся и с раскрытым ртом уставился куда-то в окно, за спину Гермионе. Встревожившись, она тут же окликнула его:
– Гарри? Что с тобой?
– Шрам заболел? Опять? – обеспокоено спросил Рон.
– Он сам Упивающийся Смертью, – медленно произнес Гарри. – Он занял место отца!
Повисло молчание. Мгновение спустя Рон расхохотался.
– Малфой?! Гарри, ему всего шестнадцать! Думаешь, Сам-Знаешь-Кто его принял бы?
– Это крайне маловероятно, Гарри, – отрезала Гермиона. – Почему ты подумал так?
– Потому что мадам Малкин, когда хотела закатать рукав, даже не притронулась к нему, а он заорал и отдернул руку. Левую. У него там Смертный Знак.
Рон и Гермиона переглянулись. Девушка испытывала серьезные сомнения по этому поводу. Волдеморт был кем угодно, но только не идиотом. Принимать в свое ближайшее окружение самовлюбленного шестнадцатилетнего придурка было бы слишком глупо. Впрочем, делиться своими соображениями по этому поводу с Гарри она не стала. Он все равно ее не послушает.
– Ну-у… – протянул Рон. По голосу было понятно, что такого объяснения ему тоже не достаточно.
– По-моему, Гарри, он просто хотел поскорее уйти, – сказала она.
– Мы не видели, что он показал Борджину, – настаивал Гарри, – но Борджин всерьез испугался. Нет, точно, это был Смертный Знак… Малфой хотел, чтобы Борджин понял, с кем имеет дело, вы же видели, как тот залебезил!
Рон с Гермионой снова переглянулись.
– Я не уверена, Гарри…
– Я тоже не думаю, что Тот-Кого-Нельзя-Называть взял бы…
Гарри схватил свою грязную форму для квиддича и стремительно удалился. Весь его вид выражал негодование. Гермиона тяжело вздохнула и, пробормотав себе под нос «Мальчишки!», снова погрузилась в чтение. Рон ушел почти сразу после Гарри, однако девушка этого даже не заметила. Ее внимание полностью захватил небольшой отрывок рунического текста, который приводился в книге без перевода – в качестве одного из примеров славянских рун. Несмотря на то, что Гермиона неплохо знала этот раздел рунологии, смысл написанного от нее ускользал.
Поняв, что не сможет устно перевести этот отрывок, девушка соскользнула с подоконника и быстрым шагом направилась к себе в комнату. Там ее поджидала Джинни, горевшая желанием рассказать ей про очередную выходку Флер, однако Гермиона только раздраженно отмахнулась от нее и, не обращая внимания на обиженный взгляд подруги, села за письменный стол, ища что-нибудь, на чем можно было бы писать. Первое, что ей попалось – это тот самый блокнотный лист. Она вчера выложила его из пособия, которое как раз закончила читать. Продолжая держать в уме несколько вариантов перевода первого предложения, Гермиона взяла в руки перо и привычным движением окунула его в чернильницу…

~~~***~~~

Благими намерениями...

Гермиона потерла висок тыльной стороной ладони, пытаясь хоть немного унять головную боль, тупой иглой вонзавшуюся в мозг. Она сидела над переводом уже несколько часов, исписала не меньше трех футов пергамента, но так и не смогла свести текст к чему-либо, более или менее поддающемуся расшифровке. Наконец, раздраженно отшвырнув перо в сторону, она начала проверять свои записи с самого начала. Так, здесь все правильно, здесь тоже… вот здесь скорее «обращение к высоким сферам», а не «общение с богами», но это и не принципиально… стоп! Вот отсюда начинается полная чушь. Почему дальше везде идет руна «Уд» вместо «Лел»? Ведь написано-то все правильно…
Минутку, а эти три руны откуда вылезли?.. Гермиона поняла, что окончательно запуталась. Она не помнила, чтобы их писала. На всякий случай девушка еще раз заглянула в книгу, чтобы проверить исходный текст. Этих рун там действительно не было.
«Я начинаю сходить с ума», – поморщившись, подумала она.
Стерев большую часть своих записей, Гермиона начала перевод заново. Но очень скоро поняла, что это не имеет смысла: ничего толкового у нее не получится. Многие из этих рун имели сразу несколько смыслов, которых она просто не знала.
Хотя... если все-таки учесть эти три непонятно откуда взявшиеся руны... В таком сочетании текст очень напоминает отрывок из труда Корнелия Агриппы по старшему футарку. Очень похоже, вот здесь... и здесь тоже... смысл и начертание рун совпадают почти полностью. Правда, тут еще четыре «лишних» символа. Но однокоренные слова... И, вне всякого сомнения, «Алатир» – «Сила» – «Берегин» и знаменитое «Алгис» – «Соул» – «Берк» здесь означают одно и то же...
В один миг были забыты и усталость, и головная боль. Девушка торопливо переписала получившийся результат набело и сравнила его с оригиналом. Получилось вполне правдоподобно, профессор Меддок могла бы ею гордиться. Гермиона едва ли не с нежностью посмотрела вырванную страницу: ведь именно с нее все началось. По поводу таинственного появления трех рун, подтолкнувших ее к разгадке, она решила, что интуитивно написала их, задумавшись о переводе.
– Гермиона, чуть не забыла, – неожиданно подала голос Джинни, наконец-то перестав дуться. – Мама просила собрать вещи сегодня. Она хочет, чтобы завтра все прошло гладко.
– А... да, хорошо, – чуть рассеяно произнесла она.
– Гермиона, – терпеливо произнесла ее подруга. – Сейчас уже восемь часов вечера. Когда ты собираешься укладывать вещи?
– Сейчас! – немного резче, чем хотела, ответила девушка, но тут же смягчилась: – Извини, Джинни, ты, конечно же, права. Уже заканчиваю.
Решив непременно показать профессору по рунологии свой перевод, Гермиона захлопнула книгу.
Выбрасывать исписанный листок она не стала.

Утром и в самом деле обошлось без обычной суеты. Правда, Флер устроила целый спектакль с прощанием, расцеловав Гарри. Рон тоже с надеждой подался вперед, но Джинни, увидев, как Гермиона сердито поджала губы, подставила ему подножку, и он упал, растянувшись на земле у ног Флер. Покрасневший от злости, забрызганный грязью, он сел в машину не попрощавшись.
На вокзале Кингс-Кросс их ждал не радостный Хагрид, а два угрюмых бородатых аврора в темных магловских костюмах. Они подошли к ребятам сразу, как только остановились машины и, расположившись с краю, без разговоров провели их на станцию.
Это было непривычно и немного неприятно. Впрочем, оказалось, что это единственное изменение по сравнению с прошлым годом. В самом начале трио разделилось: Гермиона с Роном, как старосты, отправились следить за порядком в коридорах. Вернувшись, они не нашли Гарри, однако Луна предупредила их, что его и Невилла пригласили на обед к Снобгорну. Разумеется, с Гарри там ничего не могло случиться, но... зная его способность находить неприятности даже там, где их вроде бы не могло быть, она беспокоилась за друга. Еще больше девушка заволновалась, когда они вышли из поезда, а Гарри по-прежнему нигде не было видно. Рон убеждал ее, что он вышел из поезда раньше их, однако чувство тревоги никак не желало оставлять ее. В конце концов, когда они уже оказались в Хогвартсе, и оказалось, что Гарри никто не видел, Рон наконец-то забеспокоился, тогда как она чуть ли не с ума сходила, гадая, что с ним могло приключиться...
Пир уже подходил к концу, и Гермиона сидела как на иголках, постоянно поглядывая в сторону раскрытых дверей. Ее воображение рисовало ей самые разные картины, начиная с того, что Гарри мог где-то потерять сознание от неожиданной боли в шраме, и заканчивая внезапным нападением Пожирателей. Так что когда он появился на пороге Большого Зала, девушка вздохнула с облегчением. Гарри шел так быстро, что успел пройти стол Пуффендуя, прежде чем его стали замечать остальные, а к тому моменту, когда ученики начали вставать со своих мест, чтобы лучше его разглядеть, он уже подошел к ним и сел рядом. И... Мерлин! У него все лицо было в крови.
– Где ты… ого! Ты что с лицом сделал? – спросил у него Рон, как только он сел.
– А что с ним? – Гарри взял ложку и искоса глянул на свое искаженное отражение.
– Ты весь в крови! – пояснила Гермиона. – Дай-ка...
Она подняла палочку, и произнесла: «Тергео!», очистив его лицо от запекшейся крови.
– Спасибо, – сказал тот, ощупывая уже чистое лицо. – Как мой нос?
– Нормально, – с беспокойством ответила она. – А что должно быть? Гарри, что случилось? Мы очень испугались!..
– Потом расскажу, – кратко ответил парень.
– Но… – начала было она.
– Не сейчас, Гермиона, – сурово и многозначительно ответил ей Гарри.
Девушка поняла, что он не хочет говорить об этом при всех, и не стала развивать эту тему, сказав только:
– Ты пропустил распределение.
– Что интересного сказала шляпа?
– Да в основном все то же самое. Призывала нас объединиться перед лицом опасности и все такое.
– Дамблдор упоминал Волдеморта?
– Пока нет, но ты же знаешь, он всегда говорит свою речь после еды. Уже недолго.
– Снейп сказал, что Хагрид опоздал к началу.
– Ты видел Снейпа? Когда успел? – удивился Рон, не прекращая жевать печенье.
– Натолкнулся на него, – уклончиво ответил Гарри.
– Хагрид опоздал-то всего на пару минут, – сказала Гермиона. – Вон он, тебе машет... Кстати, а что от тебя хотел профессор Снобгорн? – поинтересовалась она.
– Хотел знать, что именно произошло в Министерстве.
– Он, а заодно и все остальные, – фыркнула она. – Нас в поезде замучили расспросами, скажи, Рон?
– Ага, – подтвердил тот. – Все хотят знать, правда ли ты «избранный».
– Даже среди призраков все только об этом и говорят, – вклинился в беседу Почти Безголовый Ник.
В этот момент, Дамблдор поднялся из-за стола преподавателей. Разговоры и смех, эхом разносившиеся над залом почти мгновенно смолкли.
– Добрейший вам вечер! – сказал он и, широко улыбаясь, раскинул в стороны руки так, словно хотел обнять всех присутствующих. При этом рукав его мантии немного задрался, и девушка увидела, что правая рука Дамблдора почернела и казалась мертвой.
– Что у него с рукой? – выдавила из себя Гермиона.
Она была не единственной, кто это заметил: по всему залу покатился обеспокоенный шепот. Директор понял, в чем дело, улыбнулся и накинул пурпурно-золотистый рукав на поврежденную руку.
– Не о чем беспокоиться, – беззаботно сказал он. – А теперь… нашим новым ученикам – добро пожаловать, а нашим старым ученикам – с возвращением! Вас ждет еще один год волшебного образования.
– Когда я видел его летом, у него рука была точно такая же, – прошептал Гарри Гермионе. – Вообще, я думал, что за это время он ее уже вылечил… ну, или мадам Помфри.
– Она у него как будто мертвая, – с ужасом сказала Гермиона. – Есть, конечно, некоторые повреждения, которые нельзя вылечить… старые проклятья… яды, к которым нет противоядий…
Под конец своей речи Дамблдор ошарашил всех известием о том, что учителем по Защите в этом году станет Снейп, а профессор Снобгорн заменит его на должности учителя Зельеварения. Потом напомнил о возвращении Волдеморта и отпустил учеников. Рон остался с Гарри, и Гермиона исполняла обязанности старосты в одиночку.
Проводив первокурсников до их спален, она вернулась в собственную комнату. Распаковала вещи. Морщась, как от зубной боли, выслушала порцию сплетен, которой ее осчастливили ее соседки по комнате. И легла спать, не переставая спрашивать себя, что же такое произошло с Гарри, что он не смог рассказать об этом сразу.

На следующее утро Гарри и Рон перед завтраком встретились с ней в гостиной факультета. Гарри рассказал Гермионе о том, что ему удалось подслушать из уст Малфоя в «Хогвартс-экспрессе».
– Да он, видно, просто рисовался перед Паркинсон, – поспешно вставил Рон, прежде чем Гермиона успела вымолвить хоть слово.
– Ну, – протянула она неуверенно, – я не знаю.… Это, конечно, похоже на Малфоя – напустить на себя непомерную важность… Но это уж слишком лживое заявление, даже для него…
«Ох, Гарри, почему ты вечно попадаешь в какие-нибудь истории», – грустно подумала она про себя, но вслух произносить этого, конечно, не стала.
– Вот именно! – воскликнул Гарри, но продолжать разговор здесь было невозможно: слишком многие пытались их подслушать.
Спустившись в Большой Зал они позавтракали, а потом некоторое время ждали, пока от своего стола к ним спустится профессор Макгонагалл. Составление индивидуальных расписаний в этом году было задачей более сложной, чем обычно, поскольку профессору Макгонагалл предстояло сначала удостовериться, что все получили достаточно высокие оценки по СОВ, чтобы продолжать занятия по избранным ими предметам уровня ПАУК. Дойдя до фамилии «Грейнджер», профессор МакГонагалл поинтересовалась, какие предметы она будет продолжать посещать. Учитывая печальный опыт третьего года, Гермиона не стала пытаться прыгнуть выше головы и выбрала лишь те предметы, которые посчитала действительно нужными. Через пять минут она уже помчалась на первое в году занятие по древним рунам.
Уроки в тот день, несмотря на обилие новой информации, проходили на редкость обычно. Профессор Мэддок привычно похвалила ее работу, на уроке по Защите От Темных Искусств Гарри привычно поцапался со Снейпом, в результате чего Гриффиндор лишился баллов, а сам парень получил отработку. Исключение составил разве что урок Зельеварения, где Гермиона впервые получила баллы, правильно ответив на все вопросы профессора Снобгорна.
– Могу я узнать ваше имя, дорогая? – спросил Снобгорн.
– Гермиона Грейнджер, сэр.
– Грейнджер? Вы, случайно, не родственница Гектора Дагворта-Грейнджера, основателя «Особого общества зельеваров»?
– Вряд ли, сэр. Я маглорожденная.
Краем глаза она заметила, что Малфой наклонился к Нотту, что-то шепнул ему на ухо, и оба гнусно захихикали. Снобгорн, впрочем, нимало не смутился. Напротив, просиял и перевел взгляд с Гермионы на Гарри, который сидел рядом.
– Ага! «Моя лучшая подруга маглорожденная, и при том лучшая ученица в нашей параллели»! Полагаю, Гарри, это и есть та самая подруга?
Гермиона на мгновение лишилась дара речи – она даже не думала, что Гарри мог упомянуть ее в том коротком разговоре со Снобгорном, и уж тем более назвать ее лучшей ученицей.
– Так, так, так... Двадцать баллов Гриффиндору, мисс Грейнджер, – с чувством сказал Снобгорн.
У Малфоя сделался такой вид, словно Гермиона опять засветила ему по физиономии. Радостно улыбаясь, девушка с сияющим лицом повернулась к Гарри и прошептала:
– Ты и правда так сказал? О, Гарри!..
– И что тут такого необычного? – с непонятным раздражением, но тоже шепотом осведомился Рон. – Ты и есть лучшая – я бы сам так сказал, если б меня спросили!..
Гермиона улыбнулась, но жестом показала «тише», поскольку надо было слушать учителя. Рон насупился.
– Амортенция, по сути дела, конечно, не порождает любовь. Любовь вообще невозможно произвести или воспроизвести. Нет, нет, это зелье просто вызывает мощнейшую вспышку страсти или одержимости. Это, пожалуй, самое опасное и сильнодействующее зелье в этой комнате… да-да, – укоризненно кивнул он в сторону скептически посмеивающихся Малфоя и Нотта. – Поживите с мое – и вы не станете недооценивать силу слепой страстной любви.… Ну а теперь, – снова начал Снобгорн, помолчав, – пора приниматься за работу.
Профессор устроил небольшое соревнование, призом в котором стал небольшой пузырек уникального зелья Феликс Фелицис – эликсира, приносящего удачу. И совершенно неожиданно его выиграл Гарри. Гермиона недоумевала, как ее друг, никогда не блиставший талантом зельевара, сумел идеально приготовить такое сложное зелье. Впрочем, ее недоумение длилось лишь до тех пор, пока она не узнала, что он воспользовался записями из старого учебника. Девушка серьезно поругалась с ним. Да, она злилась, и не скрывала этого. И, разумеется, она не завидовала Гарри. Ни капельки. Просто... в конце концов, это было нечестно – ничего не учив, не прикладывая ровным счетом никаких усилий, получить лавры победителя. И пузырек с Феликс Фелицис... Рон был всецело на стороне Гарри, отчего она злилась еще больше. Зато ей совершенно неожиданно на помощь пришла Джинни, «случайно» слышавшая весь их разговор:
– Я не ошиблась? Ты следовал инструкциям, вписанным чьим-то пером в текст учебника, Гарри? – Вид у ее подруги был взволнованный и сердитый.
– Да ничего особенного, – произнес Гарри, понизив голос. – Это же совсем не то, что дневник Риддла. Это просто старый учебник, кем-то исписанный.
– Но ведь ты выполняешь то, что там рекомендуется?
– Я просто попробовал воспользоваться несколькими подсказками, написанными на полях, честное слово, Джинни, тут нет ничего такого…
– А ведь Джинни, пожалуй, права, – встрепенулась Гермиона, – нам надо бы проверить, нет ли во всем этом чего-нибудь странного. Я об этих дурацких указаниях – как знать?..
– Эй! – возмущенно воскликнул Гарри, как только она выхватила из его сумки доставшийся ему экземпляр «Углубленного зельеварения» и занесла над ним свою волшебную палочку.
– Специалис Ревелио! – произнесла девушка, легонько постучав ею по обложке. Ничего особенного не произошло. Книга так и лежала, все такая же старая, перепачканная, с загнутыми страницами.
– Проверила? – раздраженно спросил Гарри. – Или ты хочешь посмотреть, не сделает ли она пару кульбитов?
– Вроде все в порядке, – проговорила Гермиона, все еще не спуская с книги подозрительного взгляда, – и в самом деле, похоже, обычный учебник.
– Вот и прекрасно. Тогда я его забираю, – сказал Гарри, хватая книгу со стола.
Девушка недовольно фыркнула и, водрузив на плечо свою сумку с книгами, быстро вышла из Большого Зала. Остаток дня она демонстративно не разговаривала с Гарри, делая вид, что усердно учит домашнее задание, которое, к слову сказать, было совсем не маленьким...
Параграф учебника почему-то никак не желал запоминаться, хотя, казалось бы, ничего особо сложного в нем не было. Наконец, отложив пособие по древним рунам в сторону, она попыталась заняться нумерологией, однако вместо этого она рассеяно водила пером по исписанному листку, который так и не показала профессору Мэддок. Увидев, что линии неизменно складываются в имя одного рыжеволосого гриффиндорца, Девушка покраснела и торопливо произнесла стирающее заклинания, попутно убрав и все прочие записи, касавшиеся древних рун. Разозлившись, она едва не скомкала листок, но вовремя вспомнила, что у нее есть копия записей, так что работа не потеряна.
Пересилив себя, она занялась домашней работой. Однако ей никак не удавалось сконцентрироваться, и, дописав последнее предложение, Гермиона была уверена, что работа получилась в лучшем случае средней. Поэтому она здорово удивилась, перечитав заново и обнаружив, что эссе получилось вполне приемлимым. Даже странно... она только сейчас поняла, что записывала работу на преследующей ее страничке из блокнота, и бросила на нее тревожный взгляд. Может быть, она обладает какой-то магией? Да нет, бред. Кому могло понадобиться зачаровывать какой-то несчастный листок бумаги?.. Но на всякий случай она все же решила проверить.
– Специалис Ревелио! – едва слышно прошептала Гермиона.
Заклинание, которое выявляло чары, наложенные на предмет, ничего не дало. Самый обычный листок бумаги, не обладающий ровным счетом никакими волшебными свойствами. Успокоенная Гермиона тут же выбросила из головы все подозрения и, трансфигурировав страницу в пергамент, чтобы она не так бросалась в глаза, начала переписывать эссе по нумерологии на чистовик.
Учителя теперь задавали вдвое больше, чем раньше, однако Гермиона расправлялась с работами успешнее своих друзей – отчасти потому, что теперь почти все домашние задания делала сначала нем. Почему-то именно так у нее получались лучшие работы. Как будто кто-то, обладавший неизмеримо большим красноречием, чем она сама, излагал ее мысли. И все-таки в нем, так же, как и в книге этого загадочного Принца-Полукровки, не было ровным счетом ничего волшебного.
Иногда она просто брала пергамент в руки и рассеяно смотрела на него. Ей казалось, что с ним связано что-то важное. Были моменты, когда девушке казалось, что она сейчас вспомнит это «что-то», однако воспоминание ускользало раньше, чем она могла его осознать...

Ответ, как всегда, пришел неожиданно. Они с Роном ждали возвращения Гарри с первого занятия у Дамблдора. Через час Рон не выдержал и убежал на квиддичное поле – тренироваться перед отбором в команду. Гермиона осталась одна. Дописав черновой вариант эссе по дематериализации, она решила перечитать его еще раз. Но, когда девушка дошла до последнего абзаца, ее сердце испуганно забилось. И причиной тому была новая надпись, сделанная изящным, даже изысканным, и явно чужим почерком.
«Последние два предложения лишние»
Чернильница, стоявшая на краю стола, с грохотом упала на пол. На ковре расплывалось большое синее пятно. Сплетничавшие о чем-то Лаванда и Парвати замолчали и удивленно посмотрели на нее. Криво улыбнувшись, девушка наклонилась и дрожащими руками подняла чернильницу. Этого не может быть. Просто не может. Она ведь проверяла наличие чар на этой странице...
Вырванная страница – поразительно легко получавшиеся задания – загадочная надпись, появившаяся ниоткуда. Круг замкнулся... Она что-то забыла. Что-то очень важное.
Портрет отодвинулся – в гостинную вошла Джинни. И, посмотрев на веснушчатое лицо лучшей подруги, она наконец вспомнила.
...– У меня закончился пергамент, – Гермиона рылась в сумке, хоть один не исписанный свиток. – Джинни, у тебя нет запасного?..
Тихая, как мышь сестренка Рона, с которой она еще не успела толком подружиться, молча покачала головой, не переставая писать что-то в большом черном блокноте.
– Жаль.
– Погоди... – девочка, наконец, оторвала взгляд от своих записей и, вырвав из блокнота страницу, протянула Гермионе. – Вот, возьми.
– Спасибо, Джинни. – благодарно улыбнувшись, Гермиона взяла протянутый лист бумаги.
Однако написать на нем она ничего не смогла: чернила выцветали быстрее, чем она успевала закончить предложение. Нахмурившись, Гермиона попросила у сидевшей рядом Парвати чистый свиток пергамент и, пообещав себе чуть позже непременно разобраться с необычными свойствами страницы, с головой ушла в написание доклада по трансфигурации...
«Дневник Риддла... Страница из него...»
Дурой Гермиона никогда не была, и ума на то, чтобы сложить два и два, ей хватило. Лучшие работы получаются у нее, когда она пишет свои рассуждения на этом листе бумаги. А он ранее был вырван из дневника Тома Риддла. И все это выглядело... отвратительно это выглядело!..
Первым побуждением было бросить проклятую бумажку в огонь и следить за тем, как она превращается в золу. Вот так, одним действием избавить себя и друзей от возможной опасности. Это было бы хорошо. Правильно.
И все-таки...
все-таки...
«Ты сожалела о том, что никак не можешь помочь Гарри, – нашептывал ей некий внутренний голосок. – Это твой шанс. Ты можешь узнать слабости Волдеморта от него самого...»
Идея была более чем заманчивой. Девушка взяла пергамент в руки, но почти сразу положила его обратно.
«Это слишком опасно».
Но эта мысль только сильнее раззадорила ее. Ведь риск, если вдуматься, был не так уж велик. А информация, которую она могла в итоге получить, – это как раз то, что Гарри было необходимо больше всего…
«В конце концов, я делаю это только ради Гарри»
Наконец она собралась с духом и написала: «Меня зовут Гермиона Грейнджер». Несколько секунд ничего не происходило, и девушка уже начала думать, что она ошиблась, когда чернила вдруг начали выцветать. И постепенно на листе проступили совсем другие, хоть и вполне ожидаемые слова: «Здравствуй, Гермиона. Меня зовут Том Риддл».
«Кто ты?» – ей пришлось приложить все усилия, чтобы рука, в которой она держала перо, не дрожала.
«Я – всего лишь воспоминание, хранившееся на этой странице пятьдесят лет».
– Опасное воспоминание, – пробормотала Гермиона. – Воспоминание, которое может убивать.
Несколько секунд девушка раздумывала над тем, что написать. С одной стороны, ей не терпелось узнать что-то существенное, но с другой она понимала, что это могло показаться по меньшей мере подозрительным. Наконец Гермиона вывела:
«Это ты помогал мне с домашними заданиями?»
«Да, я»
«Почему ты не дал знать о себе сразу? Я могла просто выбросить эту страницу, и никогда не узнать о тебе...»
«Если бы я сделал это сразу, ты бы наверняка испугалась. И тогда точно бы избавилась от нее»
Первая ниточка узнавания была натянута.
«Сколько тебе было лет, когда ты создал это воспоминание?»
«Шестнадцать. Как и тебе»
Гермиона вздрогнула.
«Откуда ты знаешь?»
«Тебе следовало бы спросить, ''как я догадался''. Славянские руны, нумерологический анализ слов, невербальная магия – все это проходят на шестом курсе»
Его ответ напомнил девушке, что ей нужно быть очень, очень осторожной. Нельзя давать ему слишком много информации о себе. Не хватало еще повторить ошибку Джинни.
«На каком факультете ты учился?»
«Там же, где и большинство моих предков, – уклончиво ответил он. – А ты?»
«Там же, где большинство моих друзей»
«Ты не слишком-то откровенна»
«То же самое можно сказать и о тебе» – парировала Гермиона.
«Тoucher» – Ей показалось, что ее невидимый собеседник улыбнулся.
«Ты знаешь французский?»
«Я вообще много что знаю»
– Как скромно, – несмотря на все возрастающее напряжение, Гермиона не могла не улыбнуться. Теперь у нее появился очень удобный предлог для того, чтобы перейти к главному.
«И о черной магии тоже?»
«Ты интересуешься Темными Искусствами?»
«Да, немного...»
Но, к сожалению, продолжить «разговор» ей не удалось: в гостиную вошел Гарри. Наспех начиркав «прости, я не могу сейчас говорить», девушка быстро убрала пергамент в сумку и внимательно посмотрела на него. Парень выглядел слегка ошеломленным.
– Гарри, что у вас там было? – спросила Гермиона, как только он подошел ближе.
– А где Рон? – поинтересовался юноша, игнорируя ее вопрос.
– Тренируется перед отбором в команду, – пояснила она. – Гарри, так ты расскажешь, что тебе показывал Дамблдор?..
Он плюхнулся в стоявшее рядом кресло и устало потер виски.
– Это был не совсем урок. Он показывал мне воспоминания одного работника Министерства. О родителях Волдеморта, – Гермиона закусила губу. – Дамблдор сказал, это имеет прямое отношение к пророчеству, но я все равно не понимаю, зачем...
– Наверное, Дамблдор хочет, чтобы ты знал мотивы его поступков, почему он стал тем... кем он стал. Я не знаю... – последние слова были адресованы не Гарри, а ее собственным мыслям.
Девушка снова подумала о том, что ей, возможно, не стоило затевать эту авантюру с остатками дневника Тома Риддла. Раз уж Дамблдор сам решил показать это Гарри...
«Нет! – упрямо возразил все тот же внутренний голосок. – Даже Дамблдор не может знать всего!.. А так есть возможность узнать все из первых рук и даже предугадать его последующие действия...»
Гермиона тряхнула головой. Как бы там ни было, не в ее правилах бросать начатое. Она постарается узнать о Волдеморте все, что только возможно. А сжечь пергамент она всегда успеет...
– Гарри, ты ведь расскажешь о том, что видел, правда? – она вопросительно взглянула на него.
– Да, Дамблдор разрешил мне рассказать вам с Роном об этом, но больше никому...
– Понятно, понятно, – нетерпеливо отмахнулась девушка, – так что ты узнал о его родителях?
– Может, позже, когда вернется Рон... – нерешительно протянул Гарри.
– Когда Рон придет – расскажешь ему еще раз. А теперь начинай.

~~~***~~~

«Кровь – великое дело»*

За эту неделю девушка устала так, как не уставала даже на третьем курсе. Не из-за того, что уроки были гораздо сложнее, чем раньше. И не потому, что Гермиона брала слишком много дополнительных заданий. Просто каждую свободную минуту она использовала для того, чтобы попытаться узнать что-то новое о Томе. И постоянная необходимость врать, изображая из себя поклонницу Темных Искусств, невероятно выматывала.
Любимым помещением в Хогвартсе для девушки стала библиотека. То есть, конечно, она и раньше являлась таковым,  просто теперь Гермиона проводила там еще больше времени. В тишине, нарушаемой лишь скрипом перьев и шорохом страниц, гораздо легче было сосредоточиться и задать Волдеморту нужные вопросы, нежели в шуме гриффиндорской гостиной…
Она могла бы собой гордиться. Она узнала довольно много не только о Темных Искусствах, но и о его образе мыслей, о взглядах на жизнь. Однако все имело свою цену. Чем лучше она узнавала Тома Риддла, тем сложнее становилось ей играть свою роль. Нет, Гермиона ни на миг не забывала о том, что он ее враг, но все же не могла не восхищаться им. Огромная сила воли, умение ставить цель и идти к ней, гибкий ум плюс глубокие познания в разных областях магии.… У Тома все это было, а у ее друзей, как ни прискорбно, - нет. В нем было что-то, что невозможно было игнорировать. Что-то, что затрагивало душу девушки и не оставляло ее равнодушной. Гермиона не могла объяснить это словами. Том не просто расширил ее кругозор - он заставил ее смотреть глубже, научил видеть самую суть вещей.
Периодически устраиваемые интеллектуальные поединки доставляли огромное удовольствие им обоим. Вот и сейчас Гермиона вместо того, чтобы идти на завтрак, увлеченно строчила собственное обоснование одной малоизвестной теории, утверждавшей, что Трансфигурация – это не отдельная область магии, а всего лишь раздел Заклинаний, относительно недавно ставший отдельной наукой.
«…ведь в отличие от других магических наук, Заклинания и Трансфигурация построены по одному принципу. Только трансфигурация более узконаправленна – она изучает преобразование материи при участии магии».
«А как насчет заклинаний, чей принцип прямо противоположен принципу превращений? Их существование ставит под сомнение правильность всей теории. Например, Веселящие Чары? Или Маффлиато – не уверен, правда, что о последнем ты слышала?..»
«Почему я не должна была его знать?» – Гермиона тут же насторожилась: недавно Гарри отыскал на полях учебника Принца-Полукровки это заклинание.
«Оно считается малоэффективным, поэтому не пользовалось популярностью даже в те времена, когда я учился в Хогвартсе. Достаточно знать простые контр-заклятия «Аурикулаера», чтобы на другом конце Хогвартса услышать, о чем говорят люди, накрытые этим заклинанием... Значит, старый маразматик все-таки избавился от своей фобии?»
«О чем ты?» – не поняла она.
«Неужели Дамблдор разрешил вам изучать заклинания, подобные этому? Оно ведь тоже относится к темной магии. Самой слабой, конечно, но все-таки…»
Девушка хотела было возмутиться и заявить, что Дамблдор вовсе не старый маразматик, а величайший волшебник современности, но все доводы в защиту директора Хогвартса разом вылетели у нее из головы, когда Гермиона прочитала вторую часть предложения.
– Так и знала, что с этим Принцем-Полукровкой что-то не так, – сквозь зубы процедила она.
«Я нашла его в старом учебнике по Зельям. Оно было написано от руки на полях».
«Старый учебник зельеварения? Шестого курса? С записями на полях?» – вот теперь он по-настоящему заинтересовался.
Гермиона была откровенно ошеломлена его осведомленностью.
«Откуда ты узнал об этом? Или тоже "догадался"?»
«Ну не то чтобы догадался.… Просто на шестом курсе я делал кое-какие записи на полях своего учебника. И, в частности, о заклинании Маффлиато»
Сердце девушки застучало с удвоенной силой. Раз этот учебник принадлежал Риддлу, получается что…
«Хочешь сказать, что Принц-Полукровка – это ты? Это твоими советами исписана вся книга?»
Девушка пообещала себе, что если это и в самом деле так, то она немедленно пойдет и расскажет все Гарри, наплевав на собственный план. В конце концов, друзья важнее собственного честолюбия…
«О нет, я делал там только некоторые пометки, –  у Гермионы возникла стойкая ассоциация пожатия плеч. – Кроме того, в школе у меня было несколько другое прозвище. Но, видимо, кто-то достаточно способный и разбирающийся в Темных Искусствах получил этот учебник... и, так сказать, продолжил мое дело...»
– Интересно, – вслух заметила Гермиона, – в этой школе есть хоть что-то, где он не оставил напоминание о себе любимом? Чувствую, что нет...
«А какое прозвище у тебя было в школе?» – девушка была уверена, что он не назовет его – просто ей интересно было, как он будет выкручиваться на этот раз.
Почерк Тома изменился – он стал неровным, менее аккуратным, словно тот, кто писал, был чрезвычайно раздражен:
«Гермиона, неужели тебе не надоел этот фарс? Ты прекрасно знаешь мое прозвище, и я знаю, что ты его знаешь. Может быть, прекратишь делать вид, будто тебе ничего от меня не нужно, и спросишь меня обо всем прямо?»
Девушка вцепилась в край стола так, что костяшки пальцев побелели. Когда и чем она могла выдать себя?.. Она торопливо перебирала в памяти все их «разговоры», но так и не вспомнила ничего, что могло бы дать Риддлу зацепку.
«Я не понимаю, о чем ты…» – наконец заставила себя написать Гермиона.
«Как ты считаешь, о ком больше всего говорила со мной Джинни Уизли? Конечно же, о Гарри Потере… и его друзьях. Ты выдала себя, как только назвала свое имя».
Сказать, что девушка была подавлена – значит не сказать ничего.
«Я полная дура, – с отчаянием подумала она. – Никогда не умела плести интриги и с рождения говорила прямо. Пыталась обмануть Темного Лорда, а сама даже не придумала правдоподобную легенду!..»
Гермиона резким движением свернула пергамент и сунула его в ящик письменного стола. Ей надо было все обдумать. Решить, что делать дальше. Да и друзья ее наверняка потеряли…
Как ни странно, мысль о том, чтобы сжечь свиток, даже не пришла ей в голову.

За завтраком Гермиона заметила, что стулья Хагрида и, что гораздо существеннее, Дамблдора, опять пустовали. В последнее время директор вообще постоянно отсутствовал, и девушка боялась предположить, из-за чего. Конечно, это было связано с надвигающейся войной, но… без него в Хогвартсе не ощущалось прежней защищенности. Стремясь отделаться от невеселых размышлений, Гермиона напомнила друзьям, что нужно бы навестить Хагрида.
– Сходим после квиддича, – заверил ее Гарри. – Пробы могут растянуться на все утро, заявок очень много. Не понимаю, с чего это вдруг команда стала такой популярной.
–  Ой, да ладно тебе, Гарри, — порой ее раздражало то, что он не замечает элементарных вещей. –  Популярен не квиддич, а ты! Никогда тобой не интересовались так, как сейчас, и, откровенно говоря, ты никогда не был таким привлекательным, как сейчас.
Рон подавился куском копченой селедки. Гермиона бросила на него пренебрежительный взгляд и снова повернулась к Гарри.
– Теперь все знают, что ты говорил правду, так? Всему волшебному миру пришлось признать, что ты был прав относительно возвращения Волдеморта и что ты действительно сражался с ним два раза за последние два года… и оба раза ты остался жив. А теперь тебя называют «избранным»… Ты что, не видишь, что все просто без ума от тебя? Ты ведь выдержал все нападки Министерства, когда тебя пытались выставить лжецом, у которого не все в порядке с головой. У тебя до сих пор не сошли отметины на руках. Эта ведьма заставляла тебя писать собственной кровью, но ты все равно стоял на своем…
–  А у меня тоже остались следы от тех мозгов, которые схватили меня в Министерстве, вот смотри, — сказал Рон, закатывая рукава.
– Кроме того, ты за лето вырос почти на фут, — закончила Гермиона, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться неуклюжим попыткам Рона обратить на себя внимание.
– Я высокий, – никак не мог успокоиться тот.
Начали прибывать почтовые совы. Хедвиг, кружившая среди остальных сов, приземлилась перед Гарри с большим квадратным свертком. Мгновение спустя такой же пакет приземлился перед Роном, едва не похоронив под собой крошечного, запыхавшегося Свинристеля.
– Ха! – воскликнул Гарри, разворачивая посылку и вытаскивая на свет новенький экземпляр «Углубленного зельеварения».
– О, хорошо, – радостно сказала Гермиона. – Теперь ты сможешь вернуть эту исчерканную книгу.
– Ты что с ума сошла? – удивился Гарри. – Я наоборот хочу ее оставить! Смотри, что я придумал…
Он вытащил из сумки старый экземпляр «Углубленного зельеварения» и коснулся его обложки своей палочкой, тихо произнеся: «Диффиндо!». Обложка отлетела от книги. То же самое он проделал и с новой книгой. Затем он поменял обложки местами, прикоснулся к каждой своей палочкой и сказал: «Репаро!». В итоге экземпляр Принца выглядел как новая книга, а новая – как хорошо подержанная. Но, пока он менял обложки местами, Гермиона успела мельком взглянуть на первую страницу старой книги и увидеть там год издания: тысяча девятьсот сорок третий год. Пятьдесят четыре года назад – как раз тогда, когда в Хогвартсе учился Том Марволо Риддл.
– Отдам Снобгорну эту – вряд ли он будет возражать, она стоит девять галеонов.
С сердитым и неодобрительным видом Гермиона сжала губы.
«И-ди-от».
Она пребывала в состоянии близком к отчаянию. Девушка не могла спокойно относиться к тому, что Гарри пользуется этими подсказками, но и поделать ничего не могла. Просто потому, что голословным утверждениям он не поверит, а доказательств у нее не было. Не говорить же: "мне об этом сказал сам Волдеморт"?..
Когда через пять минут они поднялись из-за гриффиндорского стола и направились к полю для квиддича, Гермиона внезапно решилась. Пусть она не может предупредить Гарри, но она, по крайней мере, будет знать, чего ждать от этой идиотской книжки.
– Ребята, подождите. Я сейчас. – Она развернулась и почти бегом направилась к спальням девочек.
Гермиона достала  из ящика стола пергамент и, поколебавшись немного, позаимствовала одно из самопишущих перьев Парвати. Сама она такими не пользовалась, однако сейчас оно подходило как нельзя лучше.
Вернувшись к друзьям, она соврала что-то насчет забытой в комнате волшебной палочки и с головой ушла в свои мысли. Всю дорогу Гермиона напряженно размышляла над тем, с чего лучше начать, так что даже забыла пожелать Рону удачи. Найдя подходящее местечко на трибуне, она села и тут же развернула пергамент, предварительно произнеся над ним «Импервиус». Лаванда, сидевшая неподалеку, заметила это и пренебрежительно бросила:
– Заучка.
Гермиона даже не повернула голову в ее сторону. В последнее время подобные выпады со стороны Лаванды участились, и она была почти уверена, что причиной тому была ее дружба с Роном, к которому Браун неровно дышала с конца прошлого года, когда команда Гриффиндора выиграла кубок квиддича. Так что ее это не задевало. Кроме того, Лаванда была неправа – на этот раз записи Гермионы не имели никакого отношения к урокам.
«Дело в том, что мне нужна твоя помощь»
«Это я уже понял. Что именно ты хотела узнать от меня?»
Он как будто не заметил временного интервала между их разговорами. Гермиона невольно задумалась: а как он отсчитывает время? Так же как все люди или не ощущает вообще? Если первое, то это, наверное, ужасно, особенно для такого человека, как Том…
«О, Мерлин, – вздохнула она, осознав, куда завели ее эти мысли. – Дожили. Я уже сочувствую Волдеморту».
Этот факт немало позабавил ее – и заставил, наконец, задуматься над тем, что Гермиона на самом деле хотела бы узнать о Томе.
«Много чего, – честно призналась она после пары минут раздумий. – Например, как ты создал свой дневник. И какими дуэльными заклинаниями ты предпочитаешь пользоваться. И кое-что об окклюменции…»
«Подожди. Ты ведь понимаешь, что просто так я отвечать не буду».
«Чего ты хочешь?»
«Того же, чего и ты. Информации. Если я отвечаю на твои вопросы, ты отвечаешь на мои. Идет?»
«Да».
«Великолепно. Тогда начинай».
«Ты записывал в тот учебник какие-нибудь по-настоящему опасные заклинания?»
«Только одно. «Фульмено». Оно дает эффект вроде сильного электрического разряда. Я так и не доработал его, поэтому оно довольно непредсказуемо... Тебе нужна информация, потому что Темный Лорд вернулся и охотится за твоим дружком Поттером?»
«Именно поэтому. Ты знаешь, как такое возможно?..»
Писать на коленках было не очень-то удобно, однако сейчас это было не важно. Гермиона внимательно читала ответы Тома, но время от времени поглядывала в сторону квиддичного поля - скоро должен был начаться отбор вратарей. Она надеялась, что Рон сможет победить свой страх. В конце концов, квиддич для него так важен...
«Гермиона, я понял твой вопрос. Так что совершенно необязательно писать его в третий раз».
Девушка отругала себя за то, что отвлеклась. Риддл был не тем собеседником, перед кем можно лишь изображать предельное внимание.
«Прости. Я действительно немного отвлеклась. Дело в том, что мой... – она споткнулась на этом слове, - друг проходит отбор в гриффиндорскую сборную по квиддичу, и я волнуюсь за него»
«А что, у него есть серьезные соперники?»
Гермиона ни на миг не обольщалась, будто ему действительно это интересно. Риддл просто хотел завоевать ее доверие. Однако его советы, несмотря ни на что, бывали чрезвычайно полезными, поэтому она без колебаний ответила:
«Не думаю. Разве что один. Мне не нравится, что он слишком уверено себя ведет».
«Только один? Мерлин, какая проблема. Брось в него ошеломляющее заклинание».
«Это подло!» – неуверенно запротестовала Гермиона, не желая признаваться, что ей и самой  приходила в голову эта мысль. Тем более этот Маклагген стоял прямо перед ней...
«Определись, что для тебя важней – чтобы игра велась "честно", или чтобы твой друг попал в команду».
«Я не смогу сделать это незаметно – вокруг слишком много людей».
Раздражение сменилось слегка насмешливым удивлением.
«Гермиона, только не говори, что ты до сих пор не смогла овладеть невербальными чарами. Я все равно в это не поверю».
Она в бешенстве закусила губу. Разумеется, он был прав. Как этот вариант мог не прийти ей в голову раньше?! Наверное, оттого, что она, несмотря ни на что, так и не на училась думать, как настоящая волшебница.
Вытащив из кармана свою волшебную палочку, Гермиона незаметно направила ее на Маклаггена и мысленно произнесла заклинание. Довольно улыбнулась и вернулась к прерванному разговору.
«Какое проклятье ты бы поставил около вещи, которая по-настоящему важна для тебя?» – постаравшись, чтобы интерес выглядел максимально невинно, спросила она.
Этот вопрос был задан по наитию. Гермиона не имела в виду ничего конкретного.
«Например, около хоркуркса?» – в словах Риддла ей почудилась насмешка.
«Что такое хоркуркс?» - немедленно поинтересовалась она, интуитивно понимая, что сейчас Том может рассказать  ей что-то очень важное.
«Значит, не знаешь…» – с некоторым разочарованием констатировал он.
«Нет. Может быть, ты расскажешь?»
«Хоркуркс – это предмет, в котором заключена часть души мага. Если волшебник создал себе хоркуркс, он не умрет окончательно. Потеряет тело, станет меньше, чем призраком, но не умрет».
«Как это – меньше чем призрак?.. – И тут ее осенило: – Твой дневник – это и есть хоркуркс, да? А я пыталась понять, как ты мог создать такое воспоминание, которое имело бы собственную волю и разум…»
«Совершенно верно».
«Так вот почему Волдеморт не умер. Оставался его хоркуркс… ты!»
«Нет, не поэтому. – Секундная заминка, как будто он раздумывал, стоит ли продолжать или нет. – Были… еще хоркруксы. Я планировал создать семь».
Гермиона отстраненно подумала о том, что семерку он, вероятно, выбрал потому, что она считается самым могущественным магическим числом.
«То есть он может умереть снова, и снова вернуться?»
«Да».
Девушка рассеяно провела рукой по волосам, еще сильнее взлохматив их. В пророчестве сказано, что Гарри должен уничтожить Темного Лорда. Значит, сначала надо уничтожить все хоркурксы… Дневник – ну, его она уничтожить всегда успеет, – и еще шесть неизвестных предметов, которые могут находиться в любой точке Англии. Да что там Англии – мира! У нее голова шла кругом…
– Удачи! – крик Лаванды заставил Гермиону вздрогнуть.
Она посмотрела на поле и охнула, поняв, что уже начался выбор вратаря.  Гермиона расстроено поджала губы. Она так и не успела пожелать Рону удачи, а делать это вслед за Лавандой посчитала неуместным.
Глядя на то, как Маклагген отбивает один мяч за другим, она поняла, что правильно поступила, ошеломив этого гриффиндорца. Но вот последний он пропустил, и Рон, благополучно взявший все пять, получил место в команде. Правда, Гарри понял, что она сделала, увидев вечером в коридоре Кормака Маклаггена, входившего в Большой зал. Это ему удалось только со второй попытки: в первый раз он врезался в дверной косяк. Рон злорадно захохотал и следом за ним зашел в зал, а Гарри схватил Гермиону за руку и придержал в дверях.
– Что? – возмутилась она.
– Знаешь, что я скажу? – тихо произнес он. – Сегодня утром Маклагген действительно выглядел так, словно его обескуражили. А он находился прямо перед тобой.
Девушка залилась краской. Ну вот, она так и знала, что кто-нибудь непременно это заметит!..
– Хорошо, это я сделала, – прошептала Гермиона. – Но ты же слышал, что он говорил про Рона и Джинни! К тому же у него отвратительный характер. Как он взбесился, когда ты его не взял… Тебе что, нужен в команде такой игрок?
– Нет, – ответил Гарри. – Нет, пожалуй ты права. Но, Гермиона, разве так честно? Ты же все-таки староста, – ухмыльнулся он.
–  Говори тише, – огрызнулась девушка.
– Вы чего тут делаете? – недоверчиво спросил Рон, вернувшись к дверям Большого зала.
– Ничего, — хором ответили Гарри с Гермионой и поспешили вслед за Роном.
Впрочем, далеко они не ушли: их перехватил Снобгорн, тут же пригласивший друзей на вечеринку в его кабинете. Гарри отговорился тем, что ему надо отбывать наказание у Снейпа, а Гермионе пришлось пообещать, что она обязательно придет. Перспектива целый час сидеть в компании «восходящих звезд», половину которых она терпеть не могла, радости Гермионе не прибавила. К тому же Рон, судя по всему, всерьез оскорбился из-за того, что его на этот «званый ужин» не пригласили.
– Слушай, я не виноват, что Снобгорн пригласил нас с Гермионой на свою дурацкую вечеринку, на которую мы и идти-то не хотим! – вспылил Гарри, когда Рон в очередной раз попросил его отстать.
– Ну, раз меня ни на одну вечеринку не пригласили, – Рон поднялся со своего стула. – Пойду-ка я тогда спать.
Он потопал к двери, ведущей к спальням мальчиков. Гарри с Гермионой проводили его взглядом.
Девушка устало потерла виски. У нее сильно болела голова, к тому же стоило только ослабить внимание  и резко повести глазами, как мир начинал съезжать куда-то в сторону и расплываться.
– Гарри? –  к ним подошла Демельза Робинс. –  У меня для тебя сообщение.
– От профессора Сноборна? –  парень с надеждой посмотрел на нее.
– Нет… от профессора Снейпа. Он сказал, чтобы ты сегодня в полдевятого приходил в его кабинет отрабатывать наказание… э… не важно, на сколько вечеринок тебя пригласили. Он просил передать, что ты будешь отбирать гнилых скучечервей от живых, для зельеварения и… и еще он сказал, что защитные перчатки можно не приносить.
– Хорошо, –  мрачно сказал Гарри. –  Большое спасибо, Демельза.
– Пойдешь прямо сейчас? – поинтересовалась Гермиона, глядя в спину удаляющейся гриффиндорке.
– А как ты думаешь? – сварливо отозвался он. – Если я хоть немного опоздаю, Снейп меня живьем съест. – Гарри немного помолчал, а затем добавил: – Что с тобой сегодня? Ты ужасно выглядишь.
– Спасибо, Гарри, –  вяло огрызнулась девушка. – Ты удивительно деликатен.
До парня дошло, как прозвучали его слова, и он, покраснев, попытался оправдаться:
– Я имел в виду, что ты...
– Да ладно, Гарри, я не обиделась, –  махнула рукой Гермиона. – Сама знаю. Я сегодня совсем не выспалась.
– Тогда, может быть, тебе лучше не идти к Сноборну, а лечь спать? – серьезно спросил Гарри, глядя ей в глаза.
– Нет, я же обещала. – Встав с кресла, Гермиона сделала шаг вперед, но тут же ощутила нечто вроде резкого толчка внутри черепа и едва не упала.
– Гермиона, с тобой точно все в порядке? – тихо спросил Гарри.
– Ну… не совсем, - неохотно признала она. – Голова раскалывается.
– Тогда забудь про Сноборна и сходи в Больничное крыло, – посоветовал приятель. – Она даст тебе какое-нибудь зелье.
– Да. – Гермиона через силу улыбнулась. – Да, ты прав, Гарри. Так я и сделаю.
Но поход к мадам Помфри не помог: боль по-прежнему стискивала голову широким обручем, хоть Гермиона и заверила медсестру, что ее зелье от головной боли помогло. Проходя мимо зеркала, Гермиона все-таки взглянула на собственное отражение, и вынуждена была констатировать, что Гарри был прав: выглядит она и в самом деле не ахти. Потухшие глаза, безвольно скривившийся рот, бледная, почти прозрачная кожа.
– Ну, Гарри, по крайней мере, честен, – грустно усмехнулась девушка.
Гермиона подумала о том, что надо бы сегодня закончить разговор с Томом. Превозмогая усталость, она достала пергамент, но тут вновь ощутила этот странный толчок под черепом. Чтобы не упасть, Гермиона оперлась на стол, но тут же отдернула руку и зашипела от боли, распоров ладонь о нож для заточки перьев. Капли крови, выступившей из глубокой царапины, упали на пергамент.
Но Гермиона этого не заметила. Достав палочку, она быстро произнесла заживляющее заклинание. Вместо пореза на тыльной стороне ладони теперь белела тонкая ниточка шрама. Скоро она должна была исчезнуть.
«Мерлин, как же я устала…», – перед глазами мельтешили черные точки.
– Похоже, пора заканчивать с этими ночными бдениями, – вслух заметила девушка и встала из-за стола. – Все равно в таком состоянии ничего путного я от него не узнаю.
Гермиона так устала, что ей едва хватило сил добраться до постели и провалиться в глубокий сон без сновидений.
Алые капли медленно впитывались в желтоватый пергамент…

~~~***~~~

*цитата из романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»

Смена инсценировок

Определенно, это было неудачное утро.
Нет, не так.
Определенно, это было ОЧЕНЬ неудачное утро.
Все началось с того, что она проспала завтрак, и ни Лаванда, ни Парвати, не удосужились ее разбудить. Домашнее задание по нумерологии было разорвано в клочья Живоглотом, который никогда раньше не позволял себе такого. Кое-как запихнув книги и письменные принадлежности в свою сумку, Гермиона понеслась на занятия, едва не сбив с ног профессора Снейпа, чем заработала десять штрафных очков для своего факультета. И уже на полпути к классу голодная и расстроенная девушка вспомнила, что сегодня воскресенье – а значит, никаких занятий нет. Но, словно всего этого было недостаточно, заворачивая за угол, она снова налетела на кого-то. Разнообразия ради этим «кем-то» оказался ученик.
– Да что за день! – простонала Гермиона, поднимаясь на ноги. – Опять кого-то сшибла!.. Изви…
Она осеклась на полуслове, разглядев, наконец, лицо пострадавшего.
Это был Драко Малфой.
Гермиона приготовилась выслушать поток оскорблений в свой адрес, на всякий случай, сжимая в руке волшебную палочку. Но как ни странно, он ограничился тем, что буркнул:
– Смотри куда прешь, грязнокровка. Или ты из-за своих косм уже ничего не видишь?..
Глядя на его спесивую физиономию, Гермиона вдруг почувствовала острое желание наслать на него неприятную порчу, не имеющую контр-заклинания, – вроде недельной икоты. Слизеринский хорек!.. Тем не менее, она сдержалась и молча прошла мимо, не удостоив его даже взглядом, хотя внутри у нее все переворачивалось от обиды.
«Грязнокровка». Как же она ненавидела это слово. Как же она ненавидела Малфоя!..
Вернувшись в свою комнату и выкладывая книги, она бросила случайный взгляд на письменный стол, где лежал лист бумаги, содержавший в себе душу Волдеморта. Он ведь тоже ненавидел… ненавидит грязнокровок. Может быть…
– Я ввязалась в это только ради Гарри. И мне нет дела до того, что Том думает о маглорожденных, – напомнила себе девушка, но ее рука нырнула в сумку за пером.
Несколько секунд Гермиона стояла неподвижно.
«Ладно, – решилась она, – в конце концов, ничего страшного, если я один раз узнаю то, что важно знать мне, а не Гарри…»
С этой мыслью она опустилась на стул и, окунув перо в чернильницу, написала:
«Почему вы так ненавидите маглорожденных?»
Ответ появился чуть позже, чем обычно – как будто он обдумывал ее слова, прежде чем ответить. И то, что она прочла, ее, без преувеличения, ошеломило.
«Я не ненавижу маглорожденных, Гермиона»
Она тупо уставилась на эту фразу. Не ненавидит маглорожденных?.. Но… как же Миртл… и второй курс… и…
Встряхнув головой, Гермиона начала быстро писать:
«А как насчет того, что ты сам, не говоря уже о твоих слугах, готов был убивать их на завтрак, обед и ужин?»
Получилось довольно-таки язвительно, но исправить все равно уже было ничего нельзя. Ответные слова проступили почти сразу, и Гермиона откуда-то точно знала, что сейчас он высокомерно усмехается – она почти наяву видела красивое лицо и насмешливую полуулыбку на четко очерченных губах.
«Не думал, что ты считаешь меня таким идиотом, Гермиона. Я не терплю маглов, но мне решительно все равно, кем являются родители волшебника, если он достаточно умен и талантлив... и если он не встает у меня на пути. Ненависть к грязнокровкам – это черта моих товарищей, можно даже сказать, их маленькая слабость, и я считал возможным потакать ей. Это никак не мешало моим целям, а их позволяло прочно удерживать в узде»
Девушка несколько раз перечитала его ответ, прежде чем начать писать самой. Звучало вполне логично, если бы не одна маленькая деталь.
«Тогда зачем ты приказал василиску нападать на н… – опомнившись, она быстро исправила последнее слово, – них, когда я училась на втором курсе?»
«Мои ближайшие сторонники знали, что это я открыл Тайную Комнату пятьдесят лет назад. Я хотел, чтобы они поняли, что скоро я вернусь… К сожалению, у меня не получилось»
– К счастью, Гарри смог тебя остановить, – хмыкнула девушка. Писать это она не стала.
«Ты ведь тоже окаменела тогда от взгляда моего питомца?»
Гермиона вздрогнула, и с кончика пера сорвалась крупная капля чернил и упала на лист. Видимо, Том понял, что это значило, потому что эти слова тут же расплылись, и на их месте появились другие:
«Вижу, я не ошибся»
Девушка даже через надпись ощущала его самодовольство. Она готова была поклясться, что, имей Волдеморт сейчас человеческий облик, он был бы похож на кота, сцапавшего самую лакомую мышку на свете.
«Как ты сумела выжить, Гермиона?» – судя по всему, ему действительно было интересно.
«Я смотрела в зеркальце, прежде чем завернуть за угол, потому что знала, что прямой взгляд Короля Змей смертелен».
Небольшая заминка.
«Так вот, значит, откуда Поттер узнал о василиске и о том, как он перемещался по Хогвартсу. Что ж, я всегда подозревал, что у него самого попросту не хватило бы мозгов, чтобы догадаться об этом»
«Он мог бы догадаться! Просто Гарри не проводит в библиотеке столько времени, сколько провожу я»
«Об этом я и говорю»
Девушка выругалась сквозь зубы.
«Оставим эту тему. Ты сказал, что потакал своим друзьям. Почему ты общался именно с ними, а не теми же маглорожденными?»
«Маглорожденные не могли помочь мне достичь поставленной цели. А чистокровные – могли»
«И что было твоей целью?» – девушка не представляла, зачем ввязалась в этот разговор. Но остановиться уже не могла.
«Свобода, Гермиона. Я всегда хотел свободы действий, а ее может дать только власть»
«Власть – это прежде всего ответственность! – не сдержавшись, начала спорить Гермиона. – Тот, у кого есть власть никогда не будет свободен! Он обязан исполнять законы сам и следить, чтобы их исполнили другие…»
«Тот, кто обладает властью, обычно сам устанавливает законы. А значит, он свободен. И только свободный от слабостей человек может стать настоящим властителем»
Гермиона довольно долго сидела, подперев голову рукой, и невидяще смотрела в окно. Она отказывалась понимать, как этот почти гениальный, хотя и жутко циничный парень мог превратиться в сумасшедшего тирана, одержимого идеей бессмертия.
– Зачем столько злобы? – против воли вырвалось у нее.
И он, как будто услышав ее восклицание, ответил:
«А что такое добро, Гермиона? Чем оно лучше зла? Эти понятия так условны, так… расплывчаты. Ночь не менее важна, чем день. То, что хорошо для одного всегда несет вред кому-то другому. А знание не может быть хорошим или плохим – это просто знание, оно по сути своей нейтрально. Разве я неправ?»
«НЕТ!» – решительно вывела девушка. Она слегка потерялась в чужой логике, поэтому как за соломинку уцепилась за мысль о том, что зло – это плохо.
«Как скажешь»
Он снова издевается над ней! Нет, это невыносимо!.. Гермиона пообещала себе, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не будет с ним спорить. Все равно она не сможет его переубедить.

Дни в октябре тянулись медленно. Гермиона по-прежнему часами просиживала в библиотеке, пытаясь понять характер Тома. Он оставался для нее загадкой – в этом его фамилия абсолютно соответствовала действительности… И это ее раздражало. Впрочем, в последнее время ее раздражало все, что связано с Томом Марволо Риддлом. В том числе и этот проклятый учебник зельеварения.
Гарри не только следовал советам неизвестного темного мага, но и некоторыми из придуманных Принцем заклинаний он даже пытался воспользоваться. Похоже, единственным человеком, который не считал эти чары сколько-нибудь забавными, была Гермиона. В конце концов, устав от бесплодных споров с Гарри, она избрала тактику пассивного сопротивления: высказывала неодобрение чарами, описанными в книге, или вообще отказывалась разговаривать, когда он накладывал Маффлиато на кого-нибудь поблизости. Впрочем, последнее она делала еще и из-за опасения, что кто-нибудь из слизеринцев - например, Малфой, - мог знать о контрзаклинании и подслушать такой разговор. Так что когда Гарри и Рон поведали ей о новом «смешном» заклинании, их энтузиазма она не разделила.
– …а потом была еще одна вспышка, и я снова очутился на кровати! – широко улыбаясь, рассказывал Рон, накладывая себе сосисок.
За время рассказа Гермиона ни разу не улыбнулась.
– Это заклинание, случайно, не из твоего учебника по зельям? – спросила она, как только Рон замолчал.
Гарри нахмурился.
– Ты всегда думаешь о самом худшем.
– Оно оттуда?
– Ну… да, оттуда, и что с того?
– То есть, ты просто решил попробовать незнакомое заклинание, написанное от руки, и посмотреть, что из этого выйдет?
Девушка была в ярости: а если бы это оказалось то «недоработанное» проклятье, про которое ей говорил Том?! Гарри просто невозможный, безответственный, недальновидный…
– Почему так важно то, что оно было написано от руки? – попытался увильнуть от ответа Гарри.
– Потому что оно, скорее всего, не одобрено Министерством магии, — ответила Гермиона. – А еще, – Рон и Гарри закатили глаза, но она наконец-то сказала то, что давно хотела: – я думаю, что Принц был не очень хорошим человеком.
Гарри и Рон тут же перебили ее:
– Да это же шутка была! – воскликнул Рон, опрокидывая бутылку с кетчупом на сосиски. – Просто шутка, Гермиона, только и всего!
– Подвешивать людей вниз головой за ноги? – сердито переспросила Гермиона. – Что за человек будет тратить свое время и силы на создание таких заклятий?
– Фред и Джордж, – пожал плечами Рон, – это очень в их духе. И…
– Мой отец, – неожиданно сказал Гарри.
– Что? – хором воскликнули Рон и Гермиона.
– Мой отец пользовался этим заклинанием, – сказал Гарри. – Я… мне Люпин сказал.
Девушка заметила его заминку, однако не стала акцентировать на ней внимание.
– Возможно, твой отец и применял это заклинание, – не желала сдаваться Гермиона, – но не он один. Мы сами видели, как это делала целая толпа. Если ты помнишь, они подвешивали людей в воздухе, заставляя их плыть над землей, спящих и беспомощных.
Гарри уставился на нее, слегка побледнев. Гермиона собиралась развить успех, но в этот момент Рон пришел к нему на выручку.
– Это разные вещи, – заявил он тоном, не допускающим возражений. – Они злоупотребляли этим. А Гарри и его отец просто хотели повеселиться. Тебе не нравится Принц, Гермиона, – добавил он, угрожающе наставив на нее сосиску, – потому что он лучше тебя в зельеварении.
– Дело совсем не в этом! – поспешно возразила Гермиона. – Я просто считаю, что прибегать к заклинаниям, даже не зная, для чего они предназначены, безответственно! Кстати, перестань уже называть его так, будто Принц – это титул. Могу поспорить, это всего лишь дурацкое прозвище, и он кажется мне весьма неприятным человеком.
– Не понимаю, с чего ты это взяла, – горячо ответил Гарри. – Если бы он был подающим надежды Пожирателем Смерти, то вряд ли бы так хвалился тем, что он полукровка, так ведь?..
«Гарри, если бы я сказала тебе причину своей уверенности…»
Тот спор так и закончился ничем. Он прервался с приходом Джинни, сообщившей Гарри о новых занятиях у Дамблдора, а потом все трое направились в Хогсмид, и Гермиона не стала поднимать эту тему снова, наслаждаясь относительным спокойствием в их троице. Последний месяц Гермиона вообще не так уж много времени проводила с друзьями. Все чаще и чаще она находила различные предлоги и уходила из гостиной факультета, предпочитая их компании общество книг, древних свитков и… Тома. По крайней мере, с ним можно было поговорить о чем-то кроме квиддича и Малфоя.
Самое странное, что ни Гарри, ни Рон ни даже Джинни не замечали, что Гермиона начала отдаляться от них. Да и сама Гермиона пришла к этому печальному выводу относительно недавно, когда в гордом одиночестве возвращалась с вечеринки у Снобгорна – Гарри и Джинни не пошли туда, потому что у них была тренировка по квиддичу, она случайно услышала их разговор в гостиной факультета.
– Гарри признайся честно, ты специально назначил тренировку на сегодня, чтобы не идти к Снобгорну, – смеясь, произнесла Джинни.
– Так и есть, – раздался не менее веселый голос Мальчика-Который-Выжил. – Не хочу оставлять Рона одного. И потом, стоит мне только представить лицо Гермионы, когда ей приходится находиться в компании, которую там собирает Снобгорн…
Джинни насмешливо фыркнула:
– Да уж!.. Я бы не отказалась на это посмотреть…
Возмущению Гермионы тогда не было границ: «Друзья называется!.. Радуются тому, что я должна сидеть там одна, в окружении этих снобов… Отлично. Великолепно!». Она не стала неожиданно входить и не сказала им о том, что все слышала. Но обида все равно была сильной, и девушка пообещала себе, что хотя бы назло им научится получать удовольствие от этих званых ужинов.
На самом деле, это проще было сказать, чем сделать. Иногда там было даже весело, но Снобгорн слишком уж часто предавался воспоминаниям на этих вечеринках, и Гермиона в такие моменты сходила с ума от скуки. Кроме того, профессор Зелий почему-то неизменно усаживал ее между Маклаггеном и Блейзом, и, откровенно говоря, она не знала, кто из них лучше. Вернее, кто хуже. Забини, особенно поначалу, презрительно фыркал при виде ее, но несмотря на все свое высокомерие, был во многих отношениях приятнее Маклаггена – и уж точно он был умнее последнего.
Впрочем, общение с Томом не прошло даром: Гермиона научилась делать вид, что абсолютно поглощена разговорами Кормака о себе любимом и легко отвечала на язвительные замечания Блейза, чем заслужила от него нечто, отдаленно напоминающее уважение. Если предположить, что слизеринец вообще способен проявлять уважение к маглорожденной. Пару раз он даже соизволил улыбнуться ей, чем чрезвычайно злил гриффиндорку.
«Вероятно, он считает, что оказывает мне особую честь» – каждый раз зло думала она, заставляя себя улыбаться в ответ.
Однако в целом вечеринки у Снобгорна стали намного приятнее, о чем Гермиона не преминула сообщить и Гарри, и Рону во время их последней прогулки по Хогсмиду. Хотя, увидев, как вытянулось лицо Рона при ее словах, она немедленно испытала чувство вины – в конце концов, Рон как раз таки не смеялся над тем, каково ей в чужой компании. В отличие от Гарри и Джинни.
Но почти сразу после этого разговора случилось сразу два неприятных момента, которые на некоторое время заставили всех троих забыть о ссорах и взаимных обидах. Вначале им попался Незаменикус Флетчер, у которого обнаружились фамильные драгоценности Сириуса, а чуть позже, когда они возвращались из Хогсмида, Кэти Белл, их сокурсница, случайно коснулась проклятого ожерелья и едва не умерла. К счастью, Гарри успел найти Хагрида и тот отнес Кэти в замок.
Когда они вернулись в Хогвартс, их уже поджидала профессор МакГонагалл. Проводив всех четверых в свой кабинет, она потребовала рассказать, что произошло.
Заикаясь и постоянно пытаясь справиться со слезами, Лианна рассказала МакГонагалл, что Кэти пошла в туалетную комнату в «Трех метлах» и вернулась с пакетом без надписи. Что она выглядела странно, и что они поспорили из-за того, стоит ли нести в школу неизвестную вещь, и что спор закончился борьбой за сверток, который разорвался. На этом месте Лианну переполнили чувства, и от нее невозможно было добиться ни слова больше.
Гарри опять начал нести чушь о несомненном участии Драко Малфоя в этом покушении, однако профессор МакГонагалл, к счастью, не приняла его слова всерьез. То есть, конечно, она выслушала доводы Гарри, но при этом не побежала допрашивать Малфоя, который, как выяснилось, вообще не был в тот вечер в Хогсмиде. Профессор Трансфигурации не хуже Гермионы понимала, что Гарри иногда бывает… пристрастен в своих суждениях.
Кэти отправили в клинику волшебных заболеваний и травм имени святого Мунго на следующий день. К этому времени новости о том, что на нее наслали проклятие, расползлись по всей школе, однако подробности происшествия были неизвестны. Казалось, никто кроме Гарри, Рона, Гермионы и Лианны не знал, что предполагаемой целью была вовсе не Кэти.
– А Малфой наверняка знает, – постоянно говорил Гарри, бросая на друзей многозначительные взгляды.
Как правило, Рон и Гермиона делали вид, что не слышат его, и Гарри тему не развивал, хотя явно злился на такое безразличие.
«Знал бы ты, Гарри, как ты достал меня своим Малфоем…»

Гермиона задумчиво посмотрела на часы. До вечеринки у Снобгорна еще почти час. Гарри уже ушел на дополнительные занятия у Дамблдора, Рон опять дуется неизвестно на что.
«Может, попробовать описать Тому эффект проклятья и спросить у него, что это за порча?.. Все-таки подобные вещи как раз по его части… Темная магия, чрезвычайно сильная…»
Девушка перевела взгляд на чистый лист пергамента.
– Я ведь знаю, что ты опасней ядовитой змеи, – вслух подумала она, – в сто раз опасней. Безумный, жестокий, могущественный, темный маг. Почему я никак не могу решиться избавиться от тебя?..
– Может быть, потому что со мной тебе не скучно? – предположил приятный, чуть хрипловатый мужской голос прямо у нее за спиной.
От неожиданности Гермиона шарахнулась в сторону и, запнувшись о край ковра, упала. Зашипев от боли, она села, потирая ушибленное колено. Но, осознав, КТО ее так напугал, застыла, глядя на Риддла расширившимися от ужаса глазами.
Том усмехнулся, откровенно забавляясь ее растерянностью и испугом.
– Невероятно, какое впечатление на тебя произвело мое появление.
Гермиона, наконец, нашла в себе силы сбросить оцепенение и мгновенно вскочила на ноги, нацелив волшебную палочку прямо в лицо улыбающемуся парню.
– Не подходи! – ее глаза настороженно следили за каждым его движением. – Что с тобой произошло?
– Почему я обрел некое подобие телесности? – уточнил Том. Только теперь девушка заметила, что контуры его фигуры нечеткие, словно бы расплывающиеся, и сквозь него можно разглядеть очертания мебели. – Все очень просто: ты общалась со мной, делилась своими мыслями и, в меньшей степени, эмоциями, отдавая часть себя. Сделала меня чуточку… более живым, чем прежде.
– Я помню, – сквозь зубы произнесла Гермиона, по-прежнему не опуская палочку. – Так уже было… с Джинни.
– Нет, – спокойно возразил он. – Ей было только одиннадцать, и она была посредственной ведьмой, полностью доверившейся незнакомцу… А ты прекрасно осознаешь, что я представляю собой на самом деле.
«Если бы осознавала, уничтожила бы давным-давно», – мрачно подумала она.
– И ты никогда не открывала мне своих секретов – потому что не доверяешь…
– А что, должна? – удивленно вскинула брови девушка. – Это все равно, что доверять кровожадной гадюке, точно зная, что в самый неподходящий момент она цапнет тебя за ногу!
Уголок его рта раздраженно дернулся – наследник Слизерина явно оценил сравнение.
-…и, в конце концов, ты неплохо владеешь окклюменцией, а значит, не допустишь меня в свое сознание, – закончил свою мысль Том, как будто она его не прерывала.
– Откуда ты знаешь? – надтреснутым голосом поинтересовалась Гермиона.
Она действительно заинтересовалась окклюменцией еще на пятом курсе, когда Гарри учился у профессора Снейпа закрывать сознание. Она даже пыталась научиться этому магическому искусству самостоятельно, купив пару книг в Косом переулке. Но, поскольку учителя у нее не было, определить, насколько она преуспела в этом, Гермиона не могла.
– Про окклюменцию? Я пытался пробить твой блок, – несколько секунд Риддл молчал, а затем вдруг улыбнулся: – Знаешь, очень забавно наблюдать, как на твоем лице отражаются все твои чувства. Неумение превращать свое лицо в беспристрастную маску – большой недостаток. Особенно, когда ты разговариваешь с врагом, дорогая.
– Значит, враги? – бледнея, уточнила она. Гермиона искренне надеялась, что он не заметил, как подрагивает волшебная палочка у нее в руке.
– А разве мы когда-то были друзьями? – вопросом на вопрос ответил Том.
– Ясно… – Гермиона, опустив палочку, тяжело вздохнула и провела рукой по волосам. – Ты такой наглый, что даже откровенным быть не боишься?
– Может, это смелость, – хмыкнул тот. – Но, как это ни смешно, я действительно никогда не лгал тебе, и ты это знаешь. У меня всегда хорошо получалось обманывать, но, несмотря на это, с тобой я предпочел играть честно. А знаешь почему? Ты слишком умна, чтобы поверить в неправду, даже если эта неправда тебе нравится больше.
Комплименты, щедро расточаемые ей будущим (бывшим?) Темным Лордом, наконец-то достигли цели. Гермиона почувствовала, что краснеет.
– Мистер Риддл, кто умер, что вы вдруг расщедрились на комплимент грязнокровке? –  насмешливо поинтересовалась она, стараясь скрыть смущение. - Думаешь, пара дешевых комплиментов –  это веская причина для меня, чтобы не бросить пергамент в камин?
– Я сказал то, что думаю. – Том пожал плечами, весьма убедительно изобразив на лице обиду. – И ты сама знаешь, что это правда. А насчет того, чтобы уничтожить хоркуркс… не думаю, что ты способна на это.
– С чего ты взял, что я не сделаю это прямо сейчас? – девушка с вызовом посмотрела на него.
– Я ведь уже говорил, – поморщился он. – Тебе со мной интересно. Ведь ни с кем из своих друзей ты не можешь поговорить так, как говоришь со мной – ожидая, что тебя поймут и…
– У меня замечательные друзья! – горячо воскликнула Гермиона, перебивая его.
– О да, разумеется. Это я уже слышал не раз. Особенно хороший друг – «знаменитый Гарри Поттер». – Том фыркнул. Его лицо выражало безграничное презрение. – Хочу тебе напомнить, что я с ним знаком. Обыкновенный мальчишка без каких-либо экстраординарных магических – и умственных – способностей. Не думаю, что старший брат Джиневры Уизли сильно от него отличается. Я вообще не понимаю, что у тебя может быть общего с ними.
– И никогда не поймешь! – отрезала девушка. – Ты вообще не знаешь таких слов, как «дружба» и «любовь»!..
– Ну почему же, знаю. В свое время Дамблдор очень упорно пытался доказать мне их существование. Уверял, что на свете нет большей силы, чем любовь. Но я по-прежнему считаю, что те чувства, которые испытывает парень при виде смазливой девицы, не могут дать никакого могущества.
– Вовсе нет! – разозлилась Гермиона, в разгаре спора начисто позабыв, что она разговаривает с юным Волдемортом. – Причем тут вообще внешность? Разве любят за нее?!
– А за что?
– Не знаю… за душу… за что-нибудь! И вообще, любят вопреки. Почему ты смеешься надо мной?! – гневно поинтересовалась девушка, услышав холодный смешок.
– Я смеюсь над твоей наивностью. Обыкновенная похоть – это и есть та самая «любовь», как ее возвышенно именуют некоторые романтические натуры. А дружба – это просто временное совпадение интересов двух людей.
– Дружба – это куда более обширное понятие. Друг всегда поймет тебя и поможет!!
– Значит, Поттер и Уизли разделяют все твои интересы и устремления, всегда относятся к тебе с пониманием? – ехидно осведомился Том.
– Ну конечно… – девушка резко замолчала. Гермиона знала, что он поймет, если она скажет неправду.
– Вот об этом я и говорю, – он растянул губы в победной улыбке.
Гермиона сжала зубы. Иногда она его ненавидела. Из их словесных дуэлей Том почему-то всегда выходил победителем. Он и в самом деле всегда говорил правду, но умел повернуть ее так, что эта правда разбивала все те понятия, которые были для нее основополагающими.
– Что ты там говорил насчет того, что мои заклинания тебе не повредят? – спросила она главным образом для того, чтобы увести разговор в сторону.
– Я всего лишь воспоминание, – напомнил ей Риддл. – И я нематериален. Если не веришь – попробуй прикоснуться ко мне.
Гермиона нерешительно подняла руку. Ей было жутковато дотрагиваться до Темного Лорда, хотя в этом она не призналась бы даже под страхом смертной казни. Стиснув зубы, она попробовала коснуться плеча Волдеморта. И ничего! Ее пальцы ощутили лишь холодный, чуть влажный воздух, как если бы он был обычным призраком. Девушка облегченно вздохнула, стараясь сделать это не слишком заметно.
– Знаешь, Том… – она осеклась, увидев выражение его лица.
– Никогда, – прошипел он, – слышишь, никогда не называй меня идиотским именем моего папаши-магла, который бросил беременную женщину только потому, что она, видите ли, колдунья!..
Это был один из тех редких случаев, когда Гермиона могла видеть Тома без маски – его красивое лицо дышало неприкрытой ненавистью к отцу.
– Прости, – быстро произнесла она, – я не хотела. Иногда у меня язык лезет впереди мыслей...
– Иногда? – ехидно осведомился он.
Девушка вспыхнула от обиды, и решила не пропускать колкость мимо ушей.
– Только я посоветовала бы тебе решить, как тебя можно называть, – ядовито посоветовала Гермиона, чувствуя себя в относительной безопасности – в конце концов, в бестелесном состоянии он не сможет ей ничего сделать. –  Волдеморт – звучит претенциозно, Темным Лордом тебя называют только Пожиратели Смерти, а Томом ты сам не разрешаешь себя называть. Не обращаться же мне к тебе: «эй, парень!»? – сама мысль об этом вызвала у нее нервный смешок.
Волдеморт разглядывал ее, словно какое-то редкое насекомое – с недоумением и каким-то ленивым интересом.
– Хорошо, – после недолгого молчания произнес он, – и что ты предлагаешь?
– Называть тебя по имени, Том, – с радостью ухватилась за его вопрос девушка, не без удовольствия отметив, как затрепетали от бешенства тонкие крылья его носа.
– Нравится меня злить, да? – рыкнул он.
– Просто имя нравится. – Это была чистая правда: она любила это имя, потому что так звали ее отца, а она всегда была «папиной» дочкой.
Девушка заметила, как его рука непроизвольно потянулась к карману, где должна была лежать волшебная палочка. Однако он сдержался и теперь просто стоял, не двигаясь, и внимательно смотрел на нее. Гермионе было неуютно под его взглядом. Это было какое-то необычное и не слишком приятное чувство. Она не могла его объяснить. Как будто на тебя смотрит рептилия размером в шесть футов. С одной стороны, не понятно, что у него на уме, а с другой хочется следить за его глазами с покорностью кролика…
– Извини, мне пора, – тряхнув головой, чтобы избавиться от этого странного ощущения, Гермиона аккуратно обошла его и вышла из комнаты.
Только в подземелье она позволила себе негромко рассмеяться. Было что-то неимоверно притягательное в том, чтобы доводить до ярости самого могущественного и жестокого волшебника современности. Гермиона обнаружила неожиданную прелесть в таком поведении. Его бешенство доставляло ей не меньшее удовольствие, чем, скажем, «превосходно» по зельеварению…

~~~***~~~

Отредактировано Ведьмочк@ (08-09-2007 00:14:49)